В издательстве «Папье-маше» вышел автофикшн-роман «Ничто, кроме сердца» Гриши Пророкова — журналиста и автора подкастов Blitz and Chips и «Жуть». Рассказчик переезжает в Грузию, гуляет, встречается с друзьями, ходит в бары и на вечеринки — в общем, живет обычной жизнью и описывает ее. Но в практически документально-дневниковые заметки автор вписывает размышления об искусстве, религии, любви по переписке и любви вообще. «Большой Город» публикует фрагмент из романа. 

Ничто, кроме сердца

Слова подводят меня. Мне нужно описать те несколько часов, что мы с тобой провели вместе в Тбилиси. Но это переживание такое хрупкое, замирающее, нежное, я храню его в сердце, а как сказать — теряюсь. Я могу только попробовать.

Мы встретились у метро «Марджанишвили», ты жила там у друзей. Пошли в парк Роз прятаться от жары. Там я рассказал тебе про свое любимое мороженое в Тбилиси, Spaguletti, и мы пошли за ним сквозь город. Там работали очень дружелюбные люди, а еще жила черепаха, которую кто-то подкинул им зимой, и они оставили ее у себя. У них были всякие необычные вкусы мороженого, например с аджикой, и мой любимый — эвкалипт с медом. Потом мы отправились в Старый город, где я показал тебе свою любимую церковь в Тбилиси, Анчисхати. Это базилика шестого века, тихая, темная, с потемневшими полустертыми фресками. Шла служба — мы постояли и послушали, как поют на грузинском. Еще посидели у храма Сиони — я рассказал тебе, как Святая Нино крестила Грузию крестом из виноградной лозы, который ей во сне дала Богородица, и что этот крест хранится в Сиони. Ходили по городу. Был очень солнечный и очень жаркий день. С тобой было так легко разговаривать.

Я всегда думал про себя, что я замечаю вещи. Что мир вокруг меня населен запахами, звуками, цветами и светом, формами и подробностями и что у меня получается обращать на них внимание. Мне поэтому так нравилось в Тбилиси — это город бесконечных мелочей, красоты в деталях, он не надоедал. Мы шли с тобой по Руставели, и я сказал, что часто здесь хожу, но скучно не становится. Конечно, ответила ты, ведь здесь столько деталей, которые можно увидеть впервые, — и показала на сандрик над дверью какого-то заведения. На нем был вырезан красивый узор. Ты тоже видела вещи.

Еще я успел показать тебе свой любимый водопад в городе — я думал, что придется перелезать через ограду, чтобы на него посмотреть, мы так когда-то делали с Настей, но в этот раз путь был открыт.

Я показал тебе свой двор. Я фотографировал его для тебя раньше и рассказывал о нем, но теперь ты сама оказалась здесь и в этом было что-то очень ценное. Мы стояли у меня во дворе на деревянной галерее и молчали. Время замерло. Ты сказала, что красота; я сказал, что рад, что ты его увидела.

На прощание на Сухом мосту я прочитал тебе одно свое стихотворение.

Все эти моменты я буду хранить в сердце.

Я сказал, что рад, что мы с тобой познакомились. «Да, — сказала ты. — Загадочное».

Знаешь, я так боялся, так переживал перед встречей. Я даже не знаю почему. Я попросил Господа дать мне знак, когда ехал к тебе на Марджанишвили. На эскалаторе на станции «Площадь Свободы» было граффити, одно слово. Love.

А когда встреча случилась, я вдруг отпустил весь страх, боль, тревогу. Я опять увидел этот сияющий цветок внутри себя. Квир.

Мне показалось, что я на мгновение увидел вещи как они есть. Лето показало их мне. Вот так случилось. Я полюбил тебя. Но в этом не было ничего плохого. Никакого навязывания. Мы просто общаемся, как получается, и надо всего лишь плыть по этому течению. Может быть, я даже увидел тебя.

После встречи с тобой я пошел в парк Деда Эна, там были Вера, Ярослава, Аня. В другом конце парка пели кришнаиты. Мы сидели на траве, и я улыбался.

Город в тот день был какой-то особенно красивый, вечером вообще невозможно, небо было разноцветное, воздух чистый.

Еще было полнолуние. Луна была просто огромная. Когда я шел домой, бешено пели цикады.

Вот стихотворение, которое я прочитал:

по всему проспекту Руставели

летом спят собаки

они лежат неподвижно

их глаза закрыты

их лица распластаны

их тела растеклись

жидкие собаки

они ждут

пока пройдет ночь

наступит утро

снова жара

снова спать

но через сколько-то дней

короткий момент

когда уже не слишком жарко

но еще не холодно

можно свободно дышать

можно жить а не спать

воздух будет легким

ноги будут легкими

сердце собаки будет легким

у меня были такие моменты

я думал они навсегда

но теперь я жду как собака

Обложка: «Папье-маше»