Трудкоммуна «Вспомнить все» с 2012 года восстанавливает вывески магазинов начала XX века, дореволюционные люки и решетки. Благодаря ей появилась «Аптека» на Патриарших, «Булочная» на Покровке и другие детали старого города. А сейчас «Вспомнить все» работает над вывеской трактира на Хитровке, которая обещает вернуть району немного былой маргинальности.

Мы поговорили с Натальей Тарнавской, лидером трудкоммуны. Обсудили нынешнюю реставрацию, изменившийся за десять лет городской фон и предпринимателей, ценящих и не ценящих архитектурное наследие домов.

Автор: Катя Полонская
Фотограф: Елена Цибизова

Как устроена трудкоммуна «Вспомнить все»

— Не было такого, что мы собрались и сказали: «Давайте будем реставрировать вывески». Все происходило случайно — и сейчас тоже происходит случайно. Мы все состояли в «Архнадзоре», именно поэтому к нам первым, как к активным градозащитникам, и пришла история про вывеску «Аптека» в 2012 году.

Я организатор проекта, Петр Шутов, Екатерина Дмитриева — реставраторы, они проводит экспертизу. И только потом мы ищем специалистов. Реставраторов находим на каждый проект — все донаты идут на оплату их труда. А костяк нашей команды работает в качестве волонтеров. Нужно собрать деньги — ведем инстаграм*, не нужно — не ведем. В промежутках между реставрациями какой-то активной работы нет.

Работать как «Том Сойер Фест» мы не можем — у них есть план, список объектов, они знают, что будут делать летом. А мы не знаем. Мы вдруг обнаруживаем, если осыпалась штукатурка или кто-то сделал ремонт — это невозможно прогнозировать. Даже если есть старая фотография с кучей старинных вывесок, вероятность, что они сохранились, небольшая. Один хороший ремонт — и ничего не осталось.

* Meta Platforms Inc., которой принадлежат Facebook и Instagram, признана в РФ экстремистской организацией, ее деятельность на территории страны запрещена.

Мы работаем только на донаты. Нам хочется, чтобы люди сами отвечали за свой город. Потому что собственность или не собственность, частное или не частное — это временно. Могу ли я считаться собственником дома, если он стоит на центральной улице и мимо него каждый день проходят тысячи людей?

Нас часто спрашивают: «Почему вы занимаетесь только вывесками или какой-то еще фигней? Почему бы вам не отреставрировать целое здание?» А дом отреставрировать мы не сможем: это десятки миллионов рублей и работа на несколько лет. Нам не хочется заявлять то, что мы не сделаем или будем делать десять лет.

Мне нравится наша активность именно потому, что мы берем обязательства и выполняем их. Не бывает, что сделали один угол дома, что дальше — неясно. Мы делаем законченную историю, которую в состоянии потянуть.

Как за десять лет изменился городской фон

Когда мы начинали в 2012 году, фон, конечно, был другим. Историей Москвы занимались немногие. Все блоги, посвященные этой теме, были немного заумными. Они интересовали краеведов, историков, историков архитектуры. И не было блогов, где красивая фоточка и немного информации. Был Саша Усольцев, который ведет «Прогулки по Москве». А в старом «Большом Городе» была колонка краеведа Можаева — он один из хедлайнеров нашей команды.

Мне кажется, этот фон изменился по многим причинам. Краеведческое комьюнити стало заметнее благодаря соцсетям. Его представители подошли ближе к людям, которые пока не в теме, и стали рассказывать любопытные вещи понятным языком. Появились и блоги с проблематикой. Например, Hidden Moscow — Эрик Шахназарян пишет про исчезающую Москву.

Люди подписываются из-за красивых картинок, а спустя время понимают, что тема очень глубокая и интересная — город увлекает. Не нужно разбираться в стилях архитектуры, чтобы начать его любить.

А еще все департаменты тоже выходят в соцсети и видят количество негатива, которое к ним приходит. С одной стороны, они вынуждены на него реагировать. С другой, может быть, когда не было обратной связи, они не представляли, что происходят. Они стали живее и контактнее. А еще им выгодна история с реставрациями от жителей. Они гордятся тем, что 50 % московских реставраций сделаны за счет собственников. Это владельцы бизнес-центров, которые выкупают здания. Это их KPI — что они бюджетные деньги не тратят, а контролируют активность.

После хаотичного лужковского времени, когда все сносы и реконструкции были абсолютно незаконными, сейчас стало немного лучше. Молча исторические памятники уже никто не сносит. И это заслуга «Архнадзора», который все эти годы решал проблему. И самая эффективная его работа — не митинги и пикеты, а ежедневная бумажная работа, когда перемалывают тонны проектной документации и смотрят, что делается с нарушением законодательства.

Как люди относятся к архитектурному наследию

Есть очень любопытный дом в Большом Сухаревском переулке. Это кооператив 20-х годов — там надписи с цитатами из Ленина, они красивые — написаны плакатным советским шрифтом. Но жильцы дома против восстановления: «Ленина раскроют, придут либералы, побьют нам окна». Вот так они думают, и раскрыть ничего мы не можем.

Однажды нашли какие-то буквы в районе Трубной улицы — там как раз шел ремонт, мы это увидели и попросились посмотреть. А через три дня они просто все это сбили. Когда я спросила владельца, почему так сделали, он сказал что-то вроде: «Вы достали город со своими вывесками. Вы мне откроете „масло, мясо“, я у меня тут картинная галерея». И это обидно, когда бизнес не может капитализировать свое историческое наследие. Значит, он ничего не сохранит, если найдет что-то еще.

Многие бизнесы научились извлекать из этого выгоду. Та же «Аптека» на Патриарших открылась отчасти благодаря вывеске. Изначально там хотели открыть ресторан, но жильцы были против: вокруг и так много ресторанов. А «Аптека» всех устроила.

Есть страшная история с Домом фарфора на Мясницкой, рядом с «Библио-глобусом». Здание построено по проекту Шехтеля в конце XIX века, там был торговый дом Кузнецовых — королей русского фарфора, в советское время — просто магазин фарфора. Но, поскольку у здания есть история, играли в то, что это исторический магазин, хотя от интерьеров осталось очень мало. И мы предполагали, что на фасаде должны быть вывески. Фото не сохранилось, но есть проект Шехтеля, где вывески навесные.

Года с 2015-го мы ходили к владельцу магазина и предлагали ему очистить фасад. «Нет, ни в коем случае», — ответил он. Тогда мы пошли в департамент культурного наследия и получили от него здоровое рекомендательное письмо. Когда пришли с ним, владелец ответил: «Убирайтесь отсюда вон, не хочу никого слышать». В 2020 году магазин разорился, здание выкупила управляющая компания — тогда мы получили разрешение на очистку фасадов. Когда начали работу, прибежал бывший директор магазина. Он начал орать, трясти леса — а они метров восемь. А на них сидели реставраторы и не понимали, что происходит. Потом я приехала и сказала ему, что вызываю полицию. Тогда он тихонечко удалился.

Когда раскрыли вывески, там оказались не просто написанные буквы, а гранитные плиты, а на них, как на памятнике, выбиты рельефные буквы. Рельефы выложены листовым сусальным золотом. И все эти гранитные плиты посечены болгаркой в процессе укладки новой штукатурки — так бывший владелец сделал ремонт и, видимо, боялся ответственности за порчу здания.

Как нашлась вывеска на Хитровке

Здание, которым мы сейчас занимаемся, — старейший жилой дом в Москве — дом Ярошенко на Хитровке. Здесь живет скульптор Коля Аввакумов, у него мастерская, и он этот дом уже много лет реставрирует. Он раскрыл изразцы XVII века на фасаде, создал фонд, который занимался реставрацией дома. И он ковырял фасад, доковырял до букв и тогда уже нас позвал.

Про Хитровскую площадь ходит много легенд. Помимо продуктового рынка, здесь был рынок дешевой рабочей силы: люди приезжали из деревни, подряжались на работу на пару дней, получали небольшие деньги, тут же их пропивали. Все эти ужастики, которые рассказывают гиды, стоя здесь, ничем не подкреплены. Потому что смотришь по сторонам и видишь благоустроенную площадь, красивые домики — в общем, такую купеческую Москву.

Мы занимаемся историей, а не реставрацией стенок

В доме, в котором мы делаем реставрацию, был трактир «Каторга» — о нем писал Гиляровский. Напротив, в доме-утюге, была ночлежка. Но каких-то следов бытования этой маргинальной жизни не осталось. Просто мы должны себе что-то представить.

Информации об этом трактире и в архивах нет никакой, фотографий именно этой части здания тоже нет. В справочниках ничего нет. Но справочники дореволюционные и ранние советские носили заявительный характер — если и так не отбоя клиентов, ты не подаешься на место в справочнике.

Мы до конца не уверены, что наша вывеска дореволюционная. Потому что все буквы, которые раскрыли, и в старой, и новой орфографии пишутся одинаково. Поэтому, она может быть и 20-х годов. Но уровень исполнения намекает, что это все же дореволюционная вывеска. Это не одна вывеска, как у нас обычно, а комплекс из четырех вывесок — четыре окошка, и над каждым своя вывеска. Мы раскрыли «Чайную», «Столовую» и «Воды», четвертая, судя по оставшимся буквам, — либо «Вино», либо «Пиво».

В Москве не сохранилось никаких трактирных вывесок. Найти любую — большая удача. А эта вообще роскошная: полностью расписной фасад, вывеска в рамке, градиентный фон от желтого к темно-зеленому, заглавные буквы с вензелями. И это про ту самую Хитровку, которую мы потеряли.

И еще важная деталь — у нас есть подпись художника, кажется, это «В. Колганов». Мы пока, предположительно, нашли его потомков. Скоро встретимся с художницей Верой Колгановой из династии художников, которые занимались промышленной графикой. Надеемся, что выйдем так на следы художника.

Пока мы думаем, как реставрировать вывеску. Современная реставрация вообще не про полное восстановление, а про консервацию. Поэтому мы консервируем то, что нашли. Немного тонируем, чтобы это читалось, утраченные моменты попробуем восстановить на новом материале: либо вставки, либо какие-то заглушки. Важно сделать так, чтобы было ясно, где подлинное, а где додуманное.