Шелк, березовый сок и материалы для лечения зубов: Что мы получаем от самых полезных деревьев

Гуттаперчевое дерево

Другие названия: палаквиум, пайена

Если у стоматолога вам проходили канал, депульпируя зуб, то, возможно, получившееся отверстие заполняли штифтом из натурального латекса, называемого гуттаперчей. А если вы изучали историю телеграфа, то знаете, что первые трансатлантические телеграфные кабели, проложенные в середине XIX века, имели покрытие из этого же материала, чья пластичность, устойчивость к воздействию морской воды и изоляционные свойства были чудом того времени. Латекс привел к всемирной революции в области связи и электроэнергии, однако его история — это также история экологической катастрофы и колониальной эксплуатации.

Липкий белый латекс гуттаперчевого дерева, произраставшего в Юго-Восточной Азии, традиционно собирали в удаленных холмистых рощах, где рабочие ножом надсекали кору живого дерева: латекс является его природной защитой, и его можно собрать в металлическую чашку через стержень птичьего пера. Свернувшуюся гуттаперчу размягчают и формуют в горячей воде, после чего она — в отличие от каучука — затвердевает и может выдержать погружение в морскую воду.

Когда в начале 50-х годов XIX века был принят весьма амбициозный план — связать нервные центры Британской империи трансокеанским электрическим телеграфом, — спрос на гуттаперчу достиг промышленных масштабов. Для конкурирующих западных держав, жаждущих новостей и стремящихся получить политические и коммерческие преимущества, которые обеспечивала почти мгновенная коммуникация, ее использование стало вопросом глобальной стратегии. Гуттаперча стала очень модным материалом и применялась для изготовления мячей для гольфа, тростей и даже мебели. Деревья срубали, собирали их сок и бросали гнить тысячами, а может, и миллионами. Это была экологическая катастрофа. Каждый ствол величественного гуттаперчевого дерева, вырастающего до 30 метров, позволяет получить в среднем всего 11 унций (312 граммов) латекса, а семена оно начинает давать только на 30-й год роста. В Британии импорт гуттаперчи в 1875 году достиг миллиона тонн: оценивается, что всего за два года в Индонезии и Малайзии было срублено 69 000 деревьев. Сведение леса ради получения прибыли — дело не новое.

Несмотря на создание плантаций и введение щадящих способов получения латекса, этому удивительному дереву удалось выжить только благодаря тому, что в начале XX века был найден способ синтезировать гуттаперчу.

Береза-первопроходец

Разновидности: европейская белая береза, береза бородавчатая, береза бумажная

Вездесущую березу можно найти на широкой полосе, охватывающей все Северное полушарие, от Ирландии до Камчатки и от Аляски до Ньюфаундленда. В Европе и Азии береза повислая с ее стройным стволом, светлой корой с темными шрамами, изящными листьями и сережками всегда была выносливым первопроходцем: ее крошечные семена, разносимые ветром, сережки весной укореняются на любом пустом или вырубленном участке. Она быстро вырастает до 25 метров, но не может считаться долгоживущим лесным гигантом: срок жизни березы повислой редко превышает 100 лет. Ее североамериканская кузина — бумажная, или японская береза — может дорасти даже до 40 метров и часто встречается в компании кленов и осин. Лесные пожары идут ей на пользу: после них ее семена быстро обживают выгоревшие участки.

Потом оба эти вида берез уступают место высоким деревьям с хорошо развитой кроной, но благодаря их морозоустойчивости в северных районах у них мало конкурентов. Березы, как и клены, приспособились к очень холодным зимам: весной их корни создают положительное давление воды, вытесняя пузырьки воздуха, образовавшиеся в клетках после сильных морозов. За счет этого давления сахаристые вещества и вода поднимаются по дереву, создавая приятный побочный эффект — сладкий сок, который можно собрать как освежающий напиток. Тонкие горизонтальные шрамы, видимые на стволе, — это чечевички, то есть поры, через которые дерево обменивается газами с атмосферой.

Березы не только деревья-первопроходцы, они еще и деревья для первопроходцев. Они дают убежище млекопитающим, птицам и насекомым, лишайникам и грибам, позволяют вырасти плодоносящим видам. Дятлы, как правило, селятся в старых березах. Гибкая наружная кора, которая легко снимается без вреда для дерева, служит очень хорошей растопкой даже во влажном виде. В Северной Америке местные племена высоко ценили кору японской березы, из которой можно было изготавливать короба и корзины, а когда ее снимали большими листами, она шла на кровли убежищ и строительство легких, разборных водонепроницаемых примитивных каноэ.

Первые европейские торговцы и трапперы (охотники на пушных зверей) быстро освоили такие каноэ, чтобы добираться до Великих озер и северных рек. Древесину и древесный уголь от обоих видов березы используют как топливо, а еще из нее изготавливают клееную фанеру (в особенности для высококачественных барабанов) и целлюлозную массу для бумажных фабрик.

Белая шелковица

Другие названия: тутовник

В начале октября 1889 года Винсент Ван Гог, который был в тот момент пациентом психиатрической больницы в Сен-Реми в Провансе, был очарован созревшими ягодами белой шелковицы. Экспрессионистская энергия и сила этого полотна сделали его одним из любимых произведений для самого художника, несмотря на душевные муки, которые терзали его в тот год.

Китайские художники превозносили красоту шелковицы за много столетий до голландского живописца. Это культовое дерево — любимая пища шелковичного червя, гусеницы шелкопряда, который вылупляется из кокона, сплетенного из удивительно легкой, тонкой и ценной нити. Шелк — одна из лучших естественных тканей — впервые упоминается в IV тысячелетии до нашей эры. Первый текст о разведении белой шелковицы был написан за два века до Рождества Христова.

Производство шелка было привилегией элиты Китая, которая ревностно охраняла тайну его изготовления. Шелковую ткань знали и высоко ценили торговцы Древней Греции, Рима и Ближнего Востока: ее доставляли по легендарному Великому шелковому пути, привозили домой в качестве военных трофеев. Только при правлении византийского императора Юстиниана (527–565 гг. н. э.) в Европе узнали и повторили биологию и технологию производства шелка.

Дерево, на котором шелкопряд откладывает яйца, имеет куполообразную форму, а его устремленные вверх и в стороны ветви густо усеяны листьями сердцевидной формы. Хотя высота у шелковицы довольно скромная (до 20 метров), растет она быстро, а живет долго: возможно, 2 000 лет или больше. Это дерево, которое сейчас выращивают по всему миру, сбрасывает листья в умеренном климате и остается вечнозеленым в тропиках. Весной мужские сережки мощно выбрасывают пыльцу — на половине скорости звука.

Фиолетовые, красные или белые сладкие плоды шелковицы съедобны. Листья можно скармливать домашнему скоту или заваривать как чай, а их экстракт оказался эффективным средством при змеиных укусах. Кора с корней имеет антибактериальные и, возможно, противораковые свойства. Из коры можно получать волокно, а древесина с темно-коричневой сердцевиной и гораздо более светлой заболонью твердая и не поддается гниению.

Красота, вдохновившая Ван Гога, делает шелковицу любимым орнаментальным деревом парков и садов.

Пробковый дуб

Другое название: пробковое дерево

Ботаники относят пробковый дуб к роду дубовых не из-за зубчатых вечнозеленых листьев и уникальной и странной трещиноватой коры: только его желуди, богатые танином и обожаемые пасущимися по осени в лесу свиньями, красным внутренним слоем могут служить подсказкой для необученного человека. Пробковый дуб — дерево среднего размера, достигающее примерно 20 метров, — прекрасно приспособлен к жизни в прибрежных областях Средиземноморья с их жарким летом и прохладной и влажной зимой. Толстая изолирующая кора отлично противостоит регулярным низовым пожарам, которые так характерны для его родных мест, простирающихся от Сицилии на востоке и Пиренеев на северо-западе до Алжира и Марокко на юге и западе. В центральных областях Португалии и Испании рощи пробкового дуба тщательно культивируют на протяжении жизни многих поколений, обеспечивая уникальный биом, montada или dehesa — лесные пастбища с богатой флорой и фауной. Рощи пробкового дуба — последний оплот драгоценной кошки — иберийской (пиренейской) рыси, а в Марокко там обитают берберские макаки (маготы) и орлы-змееяды.

Мало какие деревья способны пережить полное снятие верхнего слоя коры, которая защищает жизненно важные сосуды, переносящие сахаристые вещества, микроэлементы и воду от корней к листьям. После созревания, наступающего примерно в 25 лет, пробковый дуб хорошо переносит этот кажущийся вандализм и позволяет вести сбор каждые семь-десять лет, существуя в качестве полезного дерева около 250 лет. Чем старше дерево и чем больше его диаметр, тем богаче урожай.

Пробка, прекрасный, дышащий, плавучий изолятор, наиболее хорошо известный в виде пробок винных бутылок, также используется как покрытие полов, сердцевина крикетных мячей, поплавки для рыбалки и в качестве звукоизоляции. Однако без постоянного спроса винодельческой промышленности на этот высокоэкологичный материал пробковые леса с их особым биомом вряд ли выживут.

Дуб — однодомное растение, то есть мужские и женские цветки находятся на одном и том же дереве, а опыляется он за счет ветра. Новые деревья выращивают из желудей, и генетическое разнообразие этого вида настолько велико, что местные и маргинальные популяции высоко ценятся за свои различия: например, желуди в лесах Марморы в Марокко считаются съедобными. В большинстве стран коммерческое использование как самого дерева, так и лесов с его преобладанием регулируется законодательством.

обложка: «КоЛибри»