В начале 2023 года в издательстве «Городец» вышел роман польско-американского писателя Исаака Башевиса Зингера «Обманщик». Главный герой текста — Герц Минскер, философ-экзистенциалист, религиозный мыслитель и теоретик психоанализа. Он не может завершить ни одну начатую им книгу, постоянно тянет деньги из жены, друзей и подруг, но имеет потенциал стать великим человеком. По крайней мере, так считают некоторые евреи-эмигранты, говорящие, как и Зингер, на идише и считающие его гением-неудачником, заблудшей душой из прославленной раввинской семьи.

«Большой Город» публикует начало романа, в котором Герц Минскер говорит со своим приятелем о карьере и будущем в новой стране, в то время как Европу охватила война.

По приезде все они твердили одно и то же: Америка не для меня. Однако мало-помалу устраивались не хуже, чем в Варшаве.

Моше — или Моррис Калишер — занялся недвижимостью и быстро смекнул, что здесь от специалиста требуется ничуть не больше, нежели дома, в Варшаве. Покупаешь дом и собираешь квартирную плату. Часть дохода используется на ипотеку и на прожитие, а остального вполне хватало, чтобы выплатить первый взнос за другой дом. Главное — начать, и первый свой дом Моррис Калишер купил еще в 1935-м. Удача его не покинула.

Беженцы говорили, что в бизнесе Моррис Калишер как рыба в воде. Он по-прежнему любил черкать цифры на скатертях и записывать адреса на манжетах. И в манере одеваться оставался новичком-иммигрантом. Носил жесткие воротнички, рубашки с крахмальными манжетами, ботинки с гетрами — даже летом — и шляпу-дерби, хотя все это давным-давно вышло из моды. В черном галстуке всегда красовалась жемчужная булавка. По-своему он начал подлаживать Нью-Йорк под Варшаву.

Вместо того чтобы обосноваться в кафе «Бристоль» или в «Лёрз», Моррис Калишер стал завсегдатаем одного из кафетериев. Пил черный кофе из стакана, а не из кружки. Даже нашел человека, который его обслуживал, потому что терпеть не мог таскать подносы, он же не официант. Курил сигару, ковырял зубочисткой в ухе и прихлебывал черный кофе, а в голове меж тем роились планы. Нда, улицы в Америке впрямь вымощены золотом. Надо только знать, как его извлечь.

Америка находилась на грани войны. Цены на товары стремительно росли, а получить кредит в банках было несложно. Моррис Калишер даже подсчитал, что рано или поздно акции пойдут вверх. По-английски он пока не говорил, но газеты уже читал и имел представление о происходящем на Уолл-стрит.

— Слушай меня и забудь свои глупости, — внушал он своему другу Герцу Минскеру. — Займись бизнесом, как все евреи. Запомни мои слова: надо лишь сделать первый шаг. Фрейдом на жизнь не заработаешь.

— Ты прекрасно знаешь, что я не фрейдист.

— А какая разница? Фрейд-шмейд, Адлер-шмадлер, Юнг-шмунг. Все это гроша ломаного не стоит. На эдипов комплекс даже луковицы не купишь.

— Если ты не перестанешь талдычить про психоанализ, нашим отношениям конец!

— Ладно, не собираюсь я лезть в твою науку. В таких вещах я профан, что правда, то правда, зато я человек практичный. В Америке необходимо измениться. Здесь раввин и тот должен стать бизнесменом. Ты можешь быть вторым Аристотелем, но, коли умрешь в чьей-то квартире, никто и внимания не обратит. Даже Мессии, приди он в Нью-Йорк, пришлось бы сообщить об этом через газеты.

Ростом Моррис Калишер был невелик, широкоплечий, с непомерно большими ногами и руками и очень крупной головой, в Польше таких называли рахитиками. На лысом черепе торчали редкие пучки волос. Высокий лоб, горбатый нос, толстые губы, короткая шея. На кончике подбородка Моррис Калишер оставил символическую бородку — знак, что не совсем отрекся от своего еврейства. Глаза большие, черные, навыкате — телячьи.

По происхождению он был хасидом и в юности учился в гурской ешиве и в общине сохачевского раввина. Женился на девушке из богатой семьи, но через несколько лет жена умерла, оставив ему сына и дочь, которых Моррис нарек Лейбеле, в честь своего деда по отцу, и Фейга Малка, в честь ее бабки по матери. Правда, сами они называли себя Леон и Фаня. Леон учился в Швейцарии, в Цюрихе. И вот-вот станет инженером-электриком. Двадцатидвухлетняя Фаня, бывшая студентка Варшавского университета, записалась на несколько курсов в Колумбийском университете. Из отцовского дома она съехала, поселилась в отеле, потому что не могла ужиться с мачехой. Свое имя она американизировала и теперь звалась Фанни.

Вторая жена Морриса Калишера, Минна, клятвенно заверяла, что относилась к Фане лучше, чем родная мать. Всем ради нее жертвовала, а девчонка отплатила за добро злом. Моррис знал, это правда. Дочь выросла угрюмой, замкнутой, этакая еврейка-антисемитка. К отцу она относилась с откровенной насмешкой. И уже предупредила его, что за еврея замуж не пойдет, и Моррис Калишер впервые в жизни влепил ей затрещину. Вскоре после этого она и съехала. Каждую неделю он почтой посылал ей чек.

Сейчас он говорил Герцу Минскеру:

— Не хочешь становиться бизнесменом — открой практику. Сумасшедших в Нью-Йорке хватает.

— Тут нужна… эта… как ее… лицензия.

— Так ведь ты учился. Ты же ученик Фрейда.

— Нужно сдать экзамен.

— Разве для тебя это проблема?

— Английский мне дается с трудом. Вдобавок я не хочу тратить силы на дам с Парк-авеню. Это не мое.

— Чего же ты хочешь? Луну и звезды?

— Оставь меня в покое. Не могу я начинать карьеру в разгар всемирной катастрофы. Гитлер — это не шутки. Это сам архидьявол, сам демон Асмодей явился истребить последнюю искру света: с одной стороны он, а Сталин, да будет стерто его имя, — с другой. Если тебе по душе сравнения, то это война меж Гогом и Магогом. Камни с неба пока не падали, но что такое бомбы? В Польше евреи в страшной опасности. Кто знает, что случится здесь? В таких обстоятельствах я не могу сидеть и слушать жалобы скучающей американской кумушки, которая в свои семьдесят сокрушается, что сорок лет назад не обманула мужа! Прошу тебя, не зови меня психоаналитиком. Для меня это величайшее оскорбление. Словно нож в сердце.

обложка: «Городец»