Виктор Пелевин: 3 000 лет одиночества

Осенью в издательстве «Эксмо» вышел новый, 12-й по счету роман Виктора Пелевина «KGBT+». Текст пародирует биографию известного стримера и включает в себя элементы мемуаров, селф-хелп-литературы по достижению успеха и сборника мемов. За несколько десятилетий творчества Виктор Пелевин стал мифической фигурой для российско_й читател_ьницы. Он почти никогда не дает интервью и не снимается для журналов, носит темную одежду и очки, а его эксцентричные тексты — еще одна причина, по которой фанат_ки писателя создают и распространяют о нем разные, порой абсурдистские, как и сами его произведения, слухи.

Если пытаться сопоставить биографию Пелевина и его тексты, можно многое понять про взаимосвязь жизни автора и его творчества. Через отчуждение и одиночество, боязнь славы, жизнь в быстроизменяющемся мире и другие темы, которые писатель поднимает в своем тексте, можно рассмотреть и фигуру самого Пелевина. Для «Большого Города» это сделал современный писатель Максим Сонин, автор книг «Двоица», «Обитель» и других. Сонин погрузился в фанатскую среду, изучил его интервью и написал колонку о том, как творчество Пелевина связано с его личностью.

Максим Сонин

писатель

«Видит сны. Он, — пишет в чате Юля. — Не тревожьте П. Сам зайдет, когда наступит время».

Она всегда называет Виктора Пелевина так, иногда только пишет «Маэстро», «V» или «Он» с большой буквы. Юля и сама будто героиня одного из его романов — она заходит в чат, посвященный его творчеству, каждый день, по именам знает многих участников, даже тех, кто скрывается под никами, подробно рассказывает им про свою жизнь. Юле 30, она много употребляет, что, впрочем, не отличает ее от остальных участников чата. И конечно, она точно знает, какой из нескольких подписчиков — настоящий Пелевин. Его неприлично тегать, и к нему не принято обращаться напрямую.

Большинство разговоров в чате проходят так, как будто Маэстро где-то очень далеко, а не в паре кликов. Ничего необычного в этом нет — для фанато_к Пелевин — особенный писатель, заслуживающий особенного отношения.

Фанат_ки Маэстро

В 2005 году у Пелевина вышел роман «Шлем ужаса: Креатифф о Тесее и Минотавре» написанный в формате интернет-чата:

Юля живет именно в таком чате — иногда в нем обсуждают искусство, иногда жизнь или ожидание нового романа Маэстро. Безликие пользователи скидывают случайные музыкальные композиции и ссылки на «Википедию». Когда Свят, друг Юли и давний участник чата, делится ссылкой на статью об М-теории, настоящий Пелевин отвечает в тот же день: «Прекрасные линии, как и линии женского тела». Это не стандартное сообщение — настоящий Пелевин пишет в чат, может быть, раз в полгода. Его прошлые сообщения — краткие рассуждения об устройстве мира — Юля вспоминает до сих пор, а вечер, когда он их написал — 13 июня 2022 года, — воспринимает как личный праздник.

«Если нужен какой-то анализ [его сообщений], то, я думаю, достаточно перечитать тексты от этого персонажа, — объясняет мне Юля. — Если вы сопоставите их с личным мировоззрением того, с кем вы это противопоставляете, возможно, вы найдете какие-то интересные подсказки».

И это, несомненно, свойство самого настоящего Пелевина — писать так, что все читател_ьницы находят в текстах свои подсказки. Одни и те же произведения попадают точно в социально-политические взгляды очень разных людей.

Писатель для всех, писатель ни для кого

У Пелевина есть постоянный голос, и этот голос совсем не всегда привлекателен для российских читател_ьниц. Он уделяет много времени описаниям гомосексуальных отношений, часто и длинно пишет про вполне реальные философские школы и практики, малоинтересные непрофессионалам. И тем не менее за 35 лет Пелевин превратился из юного инженера кафедры электрического транспорта МЭИ в писателя, которого читают по всей России. И читают независимо от рецензий, рекламы, экранизаций (их всего несколько) и почти полного отсутствия интервью с автором. Виктор Пелевин не появляется на публике, не раздает автографы. Решившие найти и снять его журналисты сталкиваются с закрытыми дверями и полным отсутствием интереса к общению. На редких фотографиях Пелевин в черных очках — ему не нравится видеть собственные глаза на фото.

Последнее интервью

Лишь одно полноценное интервью с Пелевиным есть на ютьюбе, и в нем хорошо видны все будущие признаки загадочности писателя. 1996 год. Пелевину 34, он в черных очках неуверенно отвечает на вопросы профессора университета Айовы. Неуверенно, потому что видно: профессор очень хочет записать интервью с молодым писателем, но не до конца понимает, как его разговорить и как говорить на интересные ему темы.

«Как работает эта жестокая — мне кажется, она жестокая — сатира в современной России?» — спрашивает профессор про роман «Омон Ра», в котором описывается альтернативное будущее СССР и безумная космическая программа, в которой космонавтов отправляют на убой, чтобы поддерживать иллюзию господства в космосе.

«По какой-то причине, — отвечает Пелевин, — я ненавижу это слово. „Сатира“. Потому что в русском языке, в русской культуре у него очень негативные коннотации. Потому что за долгие годы коммунизма у нас было много так называемой сатиры, которой полагалось обличать [проблемы общества]».

Он спокоен и, что свойственно ему и в литературе, вступает в спор не с реальностью, а со словами, которые выбирает собеседник. Профессору сложно, ему кажется, что если бы он говорил иначе, то молодой автор смог бы сказать гораздо больше. Но это не случайность — Пелевину с трудом дается общение, в котором нужно обсуждать что-то объективное, а не субъективное восприятие. Пелевин с трудом понимает, что люди имеют в виду, когда используют слова. А вот хорошо он понимает то, как все эти слова связаны между собой — он может использовать их, даже не до конца понимая их значение.

Пелевинские нейроотличники

Пытаться понять мир через абстрактные логические построения свойственно и пелевинским персонажам — от Омона Кривомазова в «Омон Ра» (1991), который понимает мир через любовь к космосу, до бизнесмена Степы в «Числах» (2003), который с детства видит математические взаимосвязи между случайными событиями. Пелевин описывает трагичность такой жизни — главный герой одной из повестей книги «Ананасная вода для прекрасной дамы» (2010), Савелий Скотенков, постепенно сходит с ума, пытаясь придумывать наборы случайных слов, чтобы разговаривать с небесными птицами. Главный герой романа «iPhuck 10» оказывается в полном одиночестве после того, как его талант обнаруживать закономерности используют для проворачивания финансовых махинаций.

Сам процесс поиска закономерности Пелевин тоже описывает подробно. В романе «S.N.U.F.F.» (2011) герой замечает, что если посмотреть на наступающую армию противника с неба, то она напоминает огромного спрута. Герой выделяет этот эффект через фильтры своей камеры и получает награду от начальства — ему удалось заметить то, что не заметили остальные журналисты. «Поразительно, — думает он, — такая конфигурация возникает каждую войну, и до сих пор никто ее не заметил и не продал».

Головокружение от успехов

Именно удивление от того, что его личные наблюдения оказываются неожиданными для других, наполняет все творчество Пелевина. «Generation П» (1999) рассказывает о молодом писателе Вавилене Татарском, который неожиданно получает деньги и признание, но теряет право на собственное лицо — теперь его образ используют в пропаганде на федеральных каналах. Это же случается с Кешей в «Любви к трем Цукербринам» (2014) — он обретает славу и деньги, отдавая правящим элитам свой облик. Между этими двумя романами прошло 15 лет путинской России. Вавилен Татарский получает удовольствие от своей славы, если даже не до конца понимает ее причины. Кеша не только не получает удовольствие — он думает: как бы слава не раскрыла обществу его педофильские фантазии. Если для Вавилена известность — это симптом взлета, то для Кеши — главный страх. Но в обоих историях есть общее: ни Вавилен, ни Кеша не собирались становиться известным. Они оказались в мире, где к ним относятся иначе, чем ко всем остальным.

Прощание со свободой

Расставание с частной жизнью — общий мотив в творчестве Пелевина. Его нет разве что в самых ранних произведениях. В «Числах» Степа узнает, что за ним следит ФСБ, и с ужасом слушает по радио песню, которую заказал ему любовник. В «Empire V» (2006) главный герой Рама окружен людьми, которые читают его мысли. В «t» (2008) граф Т обнаруживает, что не контролирует свою жизнь и сражается за то, чтобы иметь хоть какое-то пространство, которое он мог бы назвать своим. Эта борьба за право на личное присутствует и в самых новых книгах Пелевина — в бесконечных частных яхтах из «Тайных видов на гору Фудзи» (2018) и «Искусства легких касаний» (2019) и в «банках», где живет элита будущего в «Transhumanism Inc.» (2021) и «KGBT+» (2022).

Не трогайте учителя

Фанат_ки Пелевина, собравшиеся в телеграм-чате, посвященном его творчеству (на самом деле в двух небольших чатах, возникших в результате внутрифандомных конфликтов) не трогают Маэстро по тем же причинам — они понимают, что общение с Пелевиным нарушает его личное пространство. И они отлично понимают, что Пелевин воспринимает это пространство совсем не так, как другие люди. В его личном пространстве нет места живым существам.

В стране мертвых

Живые люди пропадают из творчества Пелевина постепенно. В романах из 90-х почти все герои — живые и самостоятельные люди. Десяток космонавтов и инструкторов в «Омон Ра». Десяток перевоплощающихся людей-насекомых в «Жизни насекомых» (1993). Десяток криэйторов, бандитов и бизнесменов в «Generation П». В «Священной книге оборотня» (2004), возможно, последней оптимистичной книге Пелевина (главная героиня в конце романа попадает в Нирвану), происходит первое серьезное расслоение персонажей — они делятся теперь на обычных людей и оборотней, сверхсуществ, понимающих мир гораздо лучше людей.

За следующие шесть лет Пелевин написал еще три романа о подобном расслоении: в «Empire V» — на обычных людей и вампиров, в «t» — на обычных людей и писателей, в «S.N.U.F.F.» — на орков и людей из элиты. И в это же время количество персонажей, равных по касте главному герою в романах, сокращается. Омон, Вавилен, Чапаев и Степа окружены коллегами, друзьями, партнер_ками. А Хули из «СКО» бесконечно одинока, пока не встречает похожего на нее оборотня. Рама из «Empire V» не обретает даже этого — его возлюбленная оказывается человеком другого класса. Герой «S.N.U.F.F.» Дамилола Карпов часто упоминает других «журналистов», но никогда с ними не общается. Его близкие — робот и орк, существа явно более низкого класса, чем он сам.

В следующих романах одиночество героев становится более гнетущим. В «Любви к трем Цукербринам» рассказчик по имени Киклоп и его главный герой Кеша живут в полной изоляции от человечества. У Киклопа она выбранная. У Кеши — вызванная устройством общества. Оба общаются только с предсказуемыми и неинтересными обычными людьми и трудноотличимыми от них компьютерными программами.

Ничто не ново, ново все

Все эти герои были у Пелевина раньше. В «Любви к трем Цукербринам» Кеша болтает с Анонимусом — плагином, выдающим конспирологические мудрости. В схожей сцене, написанной шестью годами раньше, граф Т говорит с призраком Владимира Соловьева. Но то, что было сном для Т, который в счастливые моменты окружен большой и любящей семьей, для Кеши и есть жизнь. У него нет собеседников ближе Анонимуса, и мысли всех этих собеседников он уже научился угадывать заранее. Они действуют по капиталистическим принципам — специально недоговаривают самое интересное, чтобы заставить пользователя платить за подписку. Кеша за нее не платит — он и так уже давно все понял.

Один в поле

Идея одиночества человека в мире механизмов достигает апофеоза в «Смотрителе» (2015) — романе, в котором главный герой является единственным настоящим человеком. Все остальные — просто тени в его сознании, возникающие и исчезающие по его собственной воле.

Автор, пишущий только для тебя

Пелевин подходит очень разным читатель_ницам, потому что он не проводит в своем творчестве тех связей, которые читатель_ницы находят при чтении. Буш, Pink Floyd, Толстой, Украина, Том Круз, Иосиф Бродский, Грэйс Вандервол — Пелевин сыплет именами из внешних источников информации, но мнение высказывает только по поводу самих источников. Герои видят телевизоры, читают книги и слушают музыку, но сам автор никак не оценивает то, что видят герои. Ему нравится Pink Floyd? Неизвестно. Известно только, что он достаточно много знает об их творчестве, об обложках пластинок и о том, как говорят о группе фанат_ки. Все это подробно описано в романе «Омон Ра». Ему нравится Бродский? Может быть, но он, несомненно, знаком с его стихами (а также за стихами и романами всех значительных авторо_к, писавших на русском языке в истории). Пелевин не дает интервью, и это позволяет читатель_ницам предполагать, что у него обычные мнения: «люблю Pink Floyd», «не люблю Украину и Запад», «верю в конспирологию». Есть ли в таких предположениях хоть толика правды? Может быть.

Почему Пелевин?

Почему писатель, когда-то учившийся (доучившийся и даже поработавший) на инженера, так много пишет о математическом отношении к реальности и об одиночестве, которое оно вызывает? Почему с годами в его романах становится все меньше живых людей, а те, кто остается, превращаются в простые и понятные механизмы? Почему в новом романе главный герой уже не идет к успеху, а рассказывает о том, как он к нему пришел?

Наверняка на эти вопросы есть множество ответов. Постоянные читател_ьницы знают, насколько четко Пелевин умел классифицировать источники информации в 90-е — тогда запас его культурных знаний можно было легко описать как «продвинутый интеллигентский». Толстой, Достоевский, Коэн, Пушкин, Андреев, Делоне, Бродский. Можно бесконечно анализировать влияние, которое оказала на него бабушка, по всей видимости, сыгравшая в его воспитании роль наставницы, объясняющей, что означают разные слова и концепции, которые Пелевин встречал в непонятном мире вокруг себя. Наверняка можно найти момент ее смерти в его творчестве: возможно, именно к нему привязано постепенное разрушение мира людей и замена его новым, где человек — один, а остальные — лица на экранах.

Важно другое — эволюция Пелевина как автора прошла не мимо российских читател_ьниц, а вместе с ними. Мир в 90-е для многих россиян сложился в пелевинскую картинку: все, что казалось важным, обернулось старой газетной бумагой (именно этот образ фигурирует в раннем «Принце Госплана»), смешанными фантазиями нескольких душевнобольных (вокруг разговоров пациентов психиатрической лечебницы построен сюжет «Чапаева и Пустоты»), наркотическим трипом (так встречает богиню Иштар главный герой «Generation П») и случайным набором чисел (герой «Чисел» Степа успевает полностью разочароваться в найденных математических закономерностях и сразу же выбрать себе новые).

Когда все бегали абсолютно голые

Это одиночество, одиночество 90-х — пока не пройденный этап. Это момент фундаментального изменения того, как огромное количество людей, живущих в России, воспринимали свою реальность. И то, что они увидели за осколками прошлого, Пелевин описывает в своих романах уже почти 20 лет. С конца 90-х его романы перестали быть романами о том, что будет. Теперь это книги о том, что есть. Об одиночестве, из которого не помогает вырваться математика. О бесконечном строе голосов, лиц и организаций, пытающихся наполнить это одиночество каким-то новым смыслом. И о любви, чаще всего гомосексуальной, в которой человек может на время испытывать счастье. Даже в недавних романах остается эта отдушина: в «Лампе Мафусаила, или Крайней битве чекистов с масонами» (2016) трейдер Кримпай, писатель, сталкивающийся с постоянной гомофобией и цензурой со стороны государства, все же находит своего Сирила.

Пелевин сегодня

Популярность Пелевина грустно отражает нашу реальность. ***** в Украине, глобальное потепление, борьба с меньшинствами — все это лишь наносная эстетика на фоне бесконечного личного одиночества. Пока в этот мир не вернутся живые люди, пока россияне не начнут видеть мир именно так, как бесконечную череду жизней, он не изменится. И не изменится Пелевин.

Скрытность не значит загадочность. Иногда черные очки — просто очки. И говорить о Пелевине как о человеке, написавшем десятки книг, ставших бестселлерами в России, просто необходимо.

Может, не надо?

Yu V кидает мем — фотографию Пелевина, анимированную при помощи искусственного интеллекта. Маэстро поет песню Моргенштерна (признан иноагентом Минюстом РФ) «Аристократ».