ТЕКСТ: Артем Абрамов
Фотограф: Денис Яковлев
2021 год прошел под знаком большой поп-музыки. Нас учили, что не надо стесняться мейнстрима и всего, что за ним стоит: хороших бюджетов, приличных амбиций, культа дежурной улыбки, ну и старых песен о главном. Меж тем, все самое интересное в отечественной поп-музыке прошлого года происходило не на огромной сцене, закрытой во избежание дальнейшего распространения пандемии. А в андерграундных клубах, домашних студиях и интернет-сообществах по интересам: примером тому будет хотя бы потусторонний дарк-поп перебравшейся в Москву белгородки Soft Blade и ростер питерского примрачненного лейбла «Холодная вода».
Но глупо было бы думать, что весь новаторский поп рождается только в столицах. Прошлым летом о себе здорово заявил «Пайта» — проект краснодарского музыканта и продюсера Коли Долгова, смешивающего в своей работе предтечи трип-хопа и альтернативной музыки девяностых с современным саунд-дизайном. «То, чего нет», последний на данный момент полноформатник «Пайты» — один из самых роскошных отечественных поп-альбомов на данный момент. Прозрачная и теплая музыка о понятных, хоть и не таких и простых вещах — любви, молодости и неуюте, — собранная весьма хитро.
На заре
Коля родился в Североморске почти ровно на стыке 90-х и нулевых, но всю свою осознанную жизнь провел у другой большой воды. Сначала — в Севастополе, по окончании школы же Коля переехал в Краснодар. Сейчас Коля работает звукорежиссером, пишет музыку и звуковые эффекты для рекламы и кино. В том числе по заказу столичных организаций: Долгов делал звук для видеоматериалов JagerVibes, Московского международного фестиваля экспериментального кино и студии Skillbox. Это не совсем то, чем выпускник экспериментальной программы Краснодарского государственного института искусств изначально думал заниматься, но работа со звуком оказалась привычнее и приятнее. «Я думал, что после университета буду заниматься арт-бизнесом, управлять творческими процессами, менеджерить культурную сферу», — говорит Коля. Но еще до выпуска Долгов основательно залип на создании музыки.
Весной 2017-го первый альбом Колиного синти-поп-проекта «Так много долгов» завирусился в вэкашном паблике «Родной звук», но через год музыкант проект закрыл. Коля периодически оказывается в депрессивных эпизодах, в одном из таких он и решил капитально пересмотреть свое творчество. «Я вернулся на лето после первого учебного года домой в жутко разбитом состоянии. Мне ничего не нравилось, мне все надоело, и я не придумал ничего лучше, чем обнулить то, что ранее казалось мне значимым. Я сидел и по одному удалял всех подписчиков „Долгов“ из паблика». Однако именно это реактивное решение вдохновило Колю заниматься музыкой дальше. Он предложил своему другу, архитектору Максиму Логвинову, сколотить группу, тот поддержал Долгова и позвал в проект Михаила Курилова, куратора музыкальных программ краснодарского центра современного искусства «Типография».
Второй альбом (2020) группы Долгова, Логвинова и Курилова LUMB, пылкий и дурашливый синти-панк, к которому группа пришла, оторвавшись от первоначальной задумки делать холеный электронный поп в стиле московского лейбла Perfect Human.
Параллельно с LUMB появился и «Пайта» — главный на данный момент проект Коли. «Пайта» — так на крымском диалекте зовется худи, это название и правда подходит музыке Николая. Однородный, мягкий и плотный звук «Пайты» кутает не хуже толстовки-оверсайз с натянутым на глаза капюшоном.
«Грабеж культурных ценностей» (кажется, самый поэтичный правовой термин), первый альбом «Пайты» (2019), еще был упражнением Долгова в сонграйтинге. В LUMB Коля тоже сочинял практически всю музыку на гитаре, после чего Максим и Михаил аранжировали мелодии и Колин голос в Ableton. Второй, «Окошко в никуда», уже был продюсерским практически весь, щеголял стилевым разбросом от примитивистского постпанка до затейливого бедрум-попа, но ему чего-то отчаянно не хватало. Чуть позже Коля понял, чего.
Призрачный танец
Коля однажды сильно полюбил бэгги — танцевальный рок, возникший в конце 80-х в Британии, когда постпанк и синти-поп скрестились с психоделией, хаусом и электро. Его более распространенное название «мэдчестер» Коля не любит, подчеркивая, что это явление не сужалось до музыки одного северного британского города. Да и до границ Соединенного Королевства вообще. В начале — середине 90-х забавную вариацию бэгги играла питерская группа «Препинаки», добавляя в него латиноамериканские ритмы и советское диско. Но Коля, замедливший бэгги и ободравший до электронной основы, смешал его с куда более уместным компонентом. На «То, чего нет» слышен необычный даб, когда-то — инструментальный брат регги, теперь же, скорее, — набор приемов, эстетический контур, порой обрамляющий самые разные вещи.
Впервые Долгов услышал даб еще в детстве, в Крыму. «У мыса Фиолент с весны до осени стоит палаточный городок, куда люди приезжают отдохнуть от цивилизации. Периодически там же проводятся вечеринки с регги, дабом и музыкой, которая из них вышла. Как-то и мы с товарищами на одну из таких забрели и потерялись в звуке».
Коля Долгов и русский даб
Практически вся танцевальная электроника и родственные ей стили обязаны дабу очень многим: лишенные вокала и усиленные дополнительными студийными обработками даб-стороны реггийных синглов были первыми ремиксами. Британские продюсеры начала 90-х, скрестившие глубокий бас даба и его заполняющие все слышимое пространство эффекты с изломом брейкбита, соуловым и джазовым вокалом, хип-хоповой читкой и сэмплингом, а также экспериментально-шумовой музыкой, задали вектор, по которому вся островная электронная музыка движется до сих пор. В Берлине дабом смогли усмирить настойчивый гон техно. Бейслайны американского хауса впитали его вибрацию. Рок-музыка также взяла у даба свое. Панк (The Clash, The Ruts, Bad Brains) сглаживал и упрощал его текстуры, а постпанк вернул дабу первоначальную сочность, усвоив как его ритм, так и атмосферный студийный продакшен. К дабу то и дело обращаются популярнейшие группы и нашего времени — прежде всего Placebo, Khruangbin и Algiers, за вычетом многих.
Отечественная музыка тоже не избежала его прикосновения. Даб учитывал «Комитета охраны тепла», суровый постпанковый регги. Он проник в абстрактный хип-хоп от всенародно популярных 2h Company до подпольщиков «Читай букварь». На даб оглядывается нойз-рок и шугейз: питерские «Вентиляция» и «Архитектурный оркестр благодетели» и хабаровские Rape Tape. Им пульсируют треки Яны Кедриной и Виолетты Шабаш. Но ближе всего к нему обращается Александр Ситников. Даб его групп «4 позиции Бруно» и «Порез на собаке» сверкает всеми своими возможными настроениями: боевитой дурашливостью и мрачным гедонизмом, паранойей и безболезненным принятием вещей такими, как они происходят.
Ситников мастерски балансирует между двумя остриями стиля: беспредельными возможностями эксперимента с составом, темпом и структурой баса и изначальной необходимостью цепляющего, предельно простого риддима (басовой фразы, мотива, задающего настроение всему треку). Долгов, внимательно слушавший ситниковские сочинения — как токсичный рейв, так и разговоры с голосами из собственного котелка, — то ли унаследовал, то ли одолжил эту способность. «Мне хотелось сочинять похожие истории, но без морали, криминала и драмы, а существующие вне контекста и времени». Второй трек с «Мне не страшно», мини-приквела «Того, чего нет» (Коля шутливо называет свои небольшие релизы «DLC»), звучит очень похоже на темнейшие хиты «4ПБ». Разочарованно-усталое бормотание, не проваливающееся в сон исключительно благодаря набатной звонкости нот. «Мне не страшно» — история ежедневной привычки зацикливаться на беспощадно знакомых вещах и уже не болезненных воспоминаниях в желании распознать признаки скорых перемен и близящееся приключение. Но это единственный раз, когда Долгов прямо дает знать об ориентирах своего баса. Остальные песни (коктейльный восторг «Ждать», мантра «Мне не страшно», радостная «Иду») очищают ситниковскую созерцательность от злого умысла. А уже на самом «То, чего нет» начисто избавляется и от «бруновского» цинизма.
Ностальгия русского леса
В 17–18 лет Коля увлекся откровенно романтической музыкой. «Новой скандинавской волной» — трепетно-томным эмбиентом и синти-попом с датских лейблов Posh Isolation и Internazionale, льдистым и небрежным техно шведской конторы Northern Electronics. Зарывался в убаюкивающий флоу Yung Lean. «Я понял, что можно выражаться прямо, но изящно. Не зацикливаться на собственных волнениях, а пытаться говорить о коллективной чувственности, о бессознательном. О мифическом, в конце концов». LUMB записали свой трек «Руки» за 15 минут, просто взяв три книжки по греческой мифологии и выписав оттуда казавшиеся прикольными слова. Сольно Долгов сохраняет и подобную тягу к чему-то большому и славному, как и не слишком серьезное отношение к повествованию. И, главное, характерную мифу беспощадность.
«То, чего нет» — это тоже даб потерявшегося человека, потерявшегося одновременно в себе и в том месте, куда привела его прогулка в попытке собраться. Сверкающее интро «Ядым» растворяется в блочном закоулке «Как же давно я не гладил котика», обманчиво напряженном вопреки названию. Гитарный сэмпл, пущенный поверх синтетической вуали «Будущего», путает бас, петляет вместе с героем песни, заводя его в тихий взрыв «Я понял, что буду делать это всегда». Следующая за ней «Русский лес даб» сплетает все уже использованные звучки записи, рождая странный, плывущий и шаткий вайб, сохраняющийся до конца альбома. Долгов говорит, что сочинил «Русский лес» в приступе чистого помешательства: включил студию, лихо набросал кучу звуков, сохранил работу, а на следующий день, открыв проект, не узнал ни собственных звуков, ни положенного на них текста.
«Русский лес даб» играет размноженным эхом едва успевающих прозвучать инструментов и голоса Долгова, и это эхо до ужаса точно передает ощущение головокружения посреди шорохов, щебетов и шуршаний загородной земли. Постепенно это созвучие осыпается в смазанное присутствие то ли едва уловимого шипения проматываемой чистой пленки, то ли фонового гула колонок.
«То, чего нет» беспардонно, с самого названия ностальгичен. Даб часто разрывает полотно своего звука до струящихся нитей. Минималистичные синтезаторные партии «Пайты» похожим образом распадаются на рекламные джинглы несуществующих радиостанций, разговоры, чей тон осел в голове, потеряв смысл беседы, потускневший сон. Тень чего-то, что люди слышали еще до музыки. У «Пайты» есть два внеальбомных трека, позволяющие это «что-то» уточнить. Кавер на песню Эдуарда Артемьева «Говорят, дельфины говорят» и ремикс на безделицу «Ностальгия», вещь джаз-рок-оркестра Алексея Козлова «Арсенал». В «Ностальгии» Долгов оставил все как есть, слегка подзвучив вибрато оригинального грустного танца баса и духовых. Упомянул о своей главной одержимости, но походя и вскользь. Проговорившись позже темой из мультфильма «Девочка и дельфин»; по сравнению с оригинальным, трагичным и возвышенным исполнением Ольги Рождественской, Николай ее текст даже не пропел. Выдавил, словно забывающееся видение. Видение по нынешним временам чуда, считавшегося совершенно обыкновенным во время, когда еще не было ни Федерации, ни свинца и железа взаимного истребления, ни храмов, ставших родными Долгову, Меотиды и Тавриды. Глубиной уходящего в тот закуток сознания, где человек все еще не привык разделять себя и все остальное.
«То, чего нет» сложно назвать веселым альбомом при всем желании, но в нем нет пошлого фатализма «русской хтони». Эти песни не пронизывает могильный дух затянутого упадка и разрушения. Они обдают соленым морским воздухом, смарагдом и желтью горящего лета («Я не хочу никуда уезжать. Мне жизненно необходимо присутствие моря»). Да, все это — об утрате. «Утрате русской тоски», — улыбается Коля. Утрате всех несбывшихся надежд и провалившихся обещаний, утрате нетравимого чувства, что все на свете неизбежно будет утрачено. И печаль этой утраты светла. «Краснее крови, сильнее боли // Слезами разлиться по Черному морю», —поет Коля в «Маленьких руках», настолько же отчаянном, насколько и оптимистичном восьмом треке, после которого хочется потерять чувство конечности всего сущего самому.
То, что все-таки есть
«Это, конечно, иллюзия», — тут же рапортует Николай. Доступная взгляду так же, как до того ушам. На фотографии с обложки «Того, чего нет» — объект екатеринбургского художника Ромы Бантика, клякса из переплавленных жестяных банок: неестественное, неправильное что-то, от чьего отсутствия или присутствия ничего не меняется. Альбом и заканчивается таким же абрисом пустоты: перепевкой уже распавшейся группы «Дом моделей», из которой родился активно набирающий аудиторию психоделический фолк «Жарок». У взятой песни нет имени даже в оригинале. «Так и всего моего альбома как будто бы нет».
Замечание горькое и, к сожалению, трезвое. «Пайту» подмечали уже упоминавшиеся JagerVibes, «То, чего нет» светился в видном паблике любителей незаурядной электроники «ethereal grooves». Но ни то, ни другое не принесло ему хоть сколько-нибудь ощутимой популярности. Дюже странно — и концептуально, и музыкально «То, чего нет» проходит недалеко от суперхитовой задумчивости «We All Have an Impact» бристольского продюсера Кристиана Джабса, также рисующего при помощи искаженного даба однажды существовавшие пасторали. Впрочем, у Долгова есть все шансы поселиться в наушниках не только у соотечественников: «Пайту» издает лейбл FUSELab, до того его держатель Евгений Щукин открыл миру аут-хаус AL-90, а сейчас воскресил интерес к лейблу полуторачасовым альбомом собственного проекта FMSAO.
На фитах к паре треков «Salt» есть и Николай, правда, под другим своим псевдонимом, «Проделки больной головы». «Ну а как еще назвать музыку? — тихо спрашивает Долгов. — И зачем ее делать, если тебе не захочется иногда включать ее самому? „Пайта“ и „Проделки больной головы“ — это разные материи, которые говорят на разных языках, но друг друга понимают. Но и то, и другое — это не я. Я всего лишь проецирую видения их мира, который сформировался без моего участия». Присутствие «Проделок больной головы», под чьей вывеской Долгов сочиняет переливчато-неуловимый хаус, Коля решил указать и в выходных данных «Того, чего нет»: это музыка меланхолии, но которая переживается вместе с не таким задумчивым другом.
Вместе с «Пайтой» и Щукиным черноморский берег купает целая волна симпатичной электронной музыки: фэнтезийный эмбиент NWIII, готически-пацанячий бит Sega Mega Drive Club, эпический коллажист Herbarium. Возможно, вслед за Брянском Краснодар имеет свой шанс стать еще одним центром нестоличного танцевально-экспериментального звука: Коля и его товарищи постоянно организуют синтезаторные тусовки и шоукейсы новых проектов под эгидой «Типографии». Да и со столицами тут контакты вполне налажены: в Краснодаре праздновал день рождения сибирско-московский дом аудиомод Klammklang, гремел импровизаторский дуэт REKK& Kutoboy, наконец, сам Долгов записывался вместе с московской певицей MC Улыбочкой.
Коля: «У нас была забавная встреча с Вероникой после концерта Lumb в московском „Пауэрхаусе: мы рассекали на качелях и пили пиво в подпольном баре напротив магазина арбалетов. Сразу образовалось сильное творческое притяжение. Чтобы запомнить это чувство, мы сделали вот этот трек про прогулку, которая может внезапно и очень страшно оборваться. Записали его на кассету, а потом прогнали раз сто через портастудию — так вышла его растянутая версия. Нам очень нравится вот этот трек Дина Бланта и Инги Коупленд — очень красивая вещь о дружбе, озаряющей человеческие жизни. Прочитав ее интервью, в котором она высказалась о мощнейшей усталости от работы и жизни с Дином, нам стало не по себе».
Сейчас Коля активно готовится к живым выступлениям, репетирует вместе с членами местной нойз-рок-группы Mrmraum, а параллельно готовит следующую пластинку. «Эта песня», еще одно DLC к «Тому, чего нет», предупреждала расправившегося с альбомом слушателя: не следуйте решениям этих историй, потому что они вовсе не мои. «Мне кажется, когда ты чем-то занимаешься уже не первый год, важно не терять чувство начала пути. Если тебе кажется, что ты чего-то достиг (а тем более — чего-то заслуживаешь), то очень „такое“, и лучше бы всмотреться в себя пристальней. А мне не очень хочется смотреться в себя, я люблю смотреть на все остальное и восхищаться этим. Я ничего о себе не знаю, но меня это вполне устраивает. А что знает говорящая с моей помощью „Пайта“, я знаю еще меньше. Толстовку может надеть любой». Новый трек «Пайты» «Папа мой был прав» рисует субъекта все еще романтичного, но не такого комнатного. По сравнению с поволокой «Того, чего нет», даб-хоп «Папы» отстукивает ритм спотыкающийся, но уверенный и сердитый. Но все такой же мистически серьезный.
https://www.youtube.com/watch?v=PXe7TYDZdUQМузыку «Пайты» трудно назвать магической, несмотря на ее смутное очарование. Все же магия — это метафизический договор обмена силами, а с природой, богами или черт знает кем еще — уже дело десятое. «Пайта» мистична — она верит в устойчивую неприглядность мира, но старается искать красоту, питающую собственный внутренний свет. Она использует иронию лишь в необходимых дозах, потому что не стесняется всего остального. Говоривший от лица «Того, чего нет» был мечтательным до неприличия и ничего не боялся. А тот, кто будет петь из-под капюшона сейчас, бояться уже умеет.