«Диктофон» — группа Антона Макарова, человека-парохода российского инди. Он записывался с Гаркушей, играет в группах «Свидание», «Дайте танк!», сотрудничал с Найком Борзовым — послужной список впечатляет. При этом больше всего музыка Макарова напоминает именно о Борзове — возможно, они схожи своим музыкальным эскапизмом и тягой к Западу: оба мультиинструменталисты и записывают свою музыку сами, оба как будто находятся в постоянной тоске по 70-м. Сегодня у Макарова и его группы «Диктофон» вышел альбом «Звуки природы» — мы попросили Антона рассказать о том, как он создавался.

— Жанр альбома я бы определил как «суицидально-романтический панк-рок». Все очень просто. Песни про любовь? Да, это романтический контекст. Но, к примеру, меня любовь заставляет выть, заливаться слезами и страдать, и это, замечу, в случае взаимности. Не всегда любовь сопровождается зайчиками, ласкающими внутренности живота своими пушистыми ушками. Поэтому здесь появляется суицидальный контекст — что-то умирает внутри человека. Вот здесь группа «Диктофон» встает в свои права — поет о любви и о том, о чем не принято говорить в слух. Словно пьяный брат на свадьбе решил рассказать всю правду о молодоженах. Собственно, альбом «Звуки природы» — это пьяный брат, рассказывающий горькие наблюдения об окружающем мире. Альбом я записывал самостоятельно, играя на всех инструментах у себя на студии в подвале. Тогда был достаточно грузный информационный фон, и этот подвал спас меня, словно я был в царстве подземелья, где вместо сонма ангелов — музыкальные инструменты, а вместо хоралов — звуки барабанов.

1. «Сирота». Первая песня на альбоме и достаточно полюбившаяся композиция у зрителей на концертах. Я написал ее прошлой осенью, она зрела на самых первых демо-версиях альбома. К слову, то, что вы слышите на записи, — и есть та демо-версия, только слегка улучшенная по звуку спустя время.

2. «Клуб». Я пошел за листовками нашего тура, чтобы беспорядочно раздавать их в барах. Спускаясь по лестнице, я увидел огромными буквами надпись «КОМПЬЮТЕРНЫЙ КЛУБ». Пока шел до дома, накидал идею для текста, что вот есть парень, и он хочет быть героем в глазах своей возлюбленной. Но проблема одна — герой он только в компьютере, а по жизни — тот сомнительный парень в углу компьютерного клуба.

3. «Зебра». Эта песня могла войти еще в дебютный альбом, но дождалась своего часа на втором. Это некий библейский опыт переживания любви и настроения вокруг него.

4. «Кузьминки». Драма и трагедия в рамках одного московского района. О неразделенной любви жителя Кузьминок к мимолетной встречной, который добивается своего против воли той, которую он встретил.

5. «Игрок». Поиск смысла и вечное ожидание своего. Дождется ли запасной игрок? Вообще, это, наверное, самая долгая песня в моей истории, над которой я работал около полугода. Был такой мультфильм советский «Запасной игрок» — миллион версий текста и музыки, потому что ассоциация сильная. Мне кажется, я до сих пор пытаюсь досочинить эту песню. А еще в клипе снялся корги. Удивление было в том, что корги, наоборот, — это игрок.

6. «Русский». Я написал эту песню в Курске еще до записи «Хотелось». Мне слышалось ядерное настроение песни: когда пепел вокруг, и выходит парень или девушка и говорит: «Да, я русский, да, мне грустно». Мне все это время немного неловко исполнять эту песню, потому что пойдут ассоциации «А, русские, патриоты», и так далее, но нет — все не об этом. К 26 годам с концертами я изрезал своими тапками очень немало частей России и знаю, о чем пою, и нынешняя повестка здесь ни при чем.

7. «Ларек». Похмельная вылазка бойца алкоотрядов и одновременно состояние души после веселья предыдущей песни. В парадигме алкоголя — чем веселее сейчас, тем хуже завтра. Герой песни это понимает и осознает. Я, кстати, давно уже не пью.

8. «Полиция». Был такой анекдот. Сидят два наркомана, и к ним стучится полиция, кричат: «Откройте». А один из них спрашивает: «А зачем вы там закрылись?» Более точно пояснить не могу — слишком для меня важен и сакрален текст внутри песни.

9. «Можно». Мы ездили в тур с группой «Свидание», однажды на баре звучал разговор от молодых ребят: «Налейте пива, нам уже можно», — и мы с тур-менеджером подкрутили в шутливой форме эту строчку. Обычно я не люблю шутить и каждую шутку воспринимаю серьезно и отзывчиво; мне показалось, что граница «уже можно» такая многоликая и многогранная. Мне, к примеру, не все можно.

10. «Протест». Прочитал такую фразу: «Любовь — протест». Ну, значит, «любить — приказ», подумал я. На этом рефрене и была запущена песня. К слову, получилась не сразу, но то, что вы слышите на альбоме, — наилучшая из версий.

11. «Романс». Еще один долгострой в плане текста. Мне очень хотелось создать многогранную поэму. Чуть более вечную, нежели городская история. Мимолетный роман, заканчивающийся крахом: история не только про любовь, но и про возраст, город, судьбу.

12. «Вазелин». Текст к ней написался сам, я практически ничего не трогал. И мне он нравится, словно я был лишь руками какого-то голоса сверху. Если в какой-то песне я мог бы признаться в любви, то сделал бы это ровно теми метафорами и словами, что написаны в песне.

обложка: Егор Желтоухов / «Диктофон»