21, 22 и 23 марта на «Хлебозаводе» в Москве состоится премьера спектакля «Б. Р.», посвященного Борису Рыжему — «последнему поэту XX века». Участие в постановке примут актер МХТ имени Чехова Алексей Кирсанов, премьеры Большого театра Игорь Цвирко и Владислав Лантратов, танцовщик и хореограф Максим Петров, исполнитель Всеволод Дорохов, музыканты Euphoria Orchestra и другие артисты. 

 

Борис Рыжий, проживший всего 26 лет, стал одним из символов перестройки. Евгений Рейн называл его «самым талантливым поэтом своего поколения», а премию «Антибукер» Рыжему вручал Евгений Евтушенко. В России и за рубежом о поэте сняты документальные фильмы, а его стихи по-прежнему цитируют современные музыканты. Название спектакля «Б. Р.» отсылает к авторскому тегу самого Бориса, нацарапанном на разных городских поверхностях.

4, 5 и 6 апреля спектакль покажут в «Севкабель Порту» в Санкт-Петербурге, а 17, 19 и 20 апреля — в Свердловской киностудии в Екатеринбурге. В преддверии премьеры режиссер спектакля «Б. Р.» Даниил Романов выбрал для «Большого Города» десять малоизвестных фактов о поэте.

 

 

 Борис Рыжий возвращает лирику в поэзию. Делает он это в 90-е годы, когда лирика не является модной. В фаворе времени концептуализм (Пригов, Южинский кружок и прочие). Подобное литературное поведение можно считать онтологическим поступком поэта. В целом именно поэтому его называют классиком — он продолжатель традиции.

 На Всемирном фестивале поэзии в Роттердаме Бориса Рыжего воспринимали как нового русского поэта-постмодерниста. В том прямом смысле слова, что поэт работал с опытом прошлых лет стихотворчества, цитируя, заимствуя и прибегая к так называемому секонд-хенд-арту.

Однако большинство литературоведов склонны думать, что постмодернистом Бориса назвать нельзя. Его феномен в другом: являясь наследником по прямой, он создавал свою особую, отличительную поэтику.

 Родившись в нерелигиозной среде, Борис читал Библию и часто в поэзии прибегал к христианским мотивам милосердия и любви.

 Борис был человеком, увлекающимся образами и интонациями прошлого. И поэтому кажется неверным определять его близко к криминальной действительности 90-х. Ему скорее была интересна эстетика блатных прежних лет. Гангстеры 90-х — антикультура, блатной мир — субкультура. Та суб-, но все-таки культура была для него «музыкальнее».

 Борис Рыжий увлекался философскими трудами экзистенциалиста Льва Шестова. Этот факт важен: Рыжий — поэт не быта, а бытия. Немаловажно в связи с трагедией поэтической судьбы вспомнить понятие обратного симулянта у Шестова: «Они притворялись душевно здоровыми, хотя были душевнобольными» — так он пишет про Ницше и Достоевского.

 Борис Рыжий застал излет большой моды на поэзию, инерция которой работала до 90-х. Для понимания генетической инфицированности этой модой можно вспомнить воспоминания петербургского переводчика и литератора Виктора Топорова: «...в „Сайгоне“, да и во всей молодежной среде господствовала поэтократия...»

Была негласная иерархия: первый ярус — поэты, второй — прозаики и художники, третий — технари, четвертый — асоциальные элементы, пятый — «щенки» (к которым, кстати, относился Курехин, тогда с кличкой Прыщ), и только потом коммерсанты.

 Самый знаменитый и тиражируемый фотопортрет Борису Рыжему сделали на фестивале в Роттердаме (фотограф Питер Вандермеер). Там же, в Нидерландах, у Бориса украли фотоаппарат. Казалось бы, бытовуха. Однако этот краткий случай хорошо иллюстрирует механизм воздаяния в судьбе Бориса. 

 Борис Рыжий не любил фигуру Есенина. Со слов Ирины Князевой, имя автора «Черного человека» было ругательным у них дома. Трудно понять источник неприятия. Не любил, и все.

 Жена Бориса Ирина Князева не могла слушать его стихи, где присутствовал мат, поэтому некоторые стихотворения имеют две редакции. 

 Когда Евтушенко познакомился с Рыжим и попросил прочитать свое стихотворение, Борис прочитал текст группы «Руки вверх!». На что Евгений Александрович отреагировал вполне одобрительно. Трудно подтвердить подлинность этого факта, но это вполне в духе автомифотворчества Рыжего. Ведь поэт и его лирический герой далеко не всегда тождественны.

 

Фотографии: обложка