В конце октября парикмахерка Виолета Эр организовала сбор средств и на собранные деньги купила менструальные чаши, которые собирается отвезти в женскую колонию. Раньше Виолета стригла женщин в московском психоневрологическом интернате, а в 2022 году несколько раз ездила в исправительные колонии Владимирской области, чтобы научить женщин делать коррекцию бровей нитью. Виолета рассказала «Большому Городу», как порой государственные парикмахеры не стригут женщин, а просто бреют их машинкой, о том, как люди придумывают способы ухаживать за своей внешностью в разных обстоятельствах, а также о различиях в отношении заключенных к ее волонтерской работе — от благодарности до манипуляций.

Автор: Соня Глухова

Фотограф: Анастасия Пожидаева*

О коррекции бровей

— Я работаю в косметической индустрии уже больше 12 лет. Все началось, когда мне было 13 лет и я год жила со своими тетями — одна из них была мастером маникюра, а другая — парикмахером. Мне нравилось наблюдать за их работой, а когда я переехала в Москву к родителям — решила пройти курсы, чтобы тоже работать в этой сфере. Больше меня интересовало парикмахерское искусство, но я понимала, что вряд ли кто-то станет доверять свой внешний вид маленькой девочке, поэтому прошла курсы по маникюру.

Когда я пришла в новую московскую школу, девочки обратили внимание на мой маникюр и узнали, что я его сделала сама. Так я начала оказывать услуги маникюра не только маминым подругам, но и девочкам из школы — по цене от 200 рублей. Затем я все-таки отучилась на парикмахера и впервые устроилась работать в салон.

Однажды я пришла с подругой на коррекцию бровей. Тогда я увидела, как эту процедуру делают нитью, и мне понравилось, что при использовании такой техники процедура проходит быстро, а форма брови рисуется очень четко и ровно. Поэтому я стала учиться коррекции бровей самостоятельно.

Стрижки в психоневрологическом интернате

Когда мне было 16 лет, учительница из прошлой школы, с которой мы остались в хороших отношениях, рассказала о том, что теперь живет в Москве, и предложила заехать к ней на работу. Когда я приехала на место, оказалось, что она работает не в общеобразовательной школе, а в психоневрологическом интернате (ПНИ).

Первое, что я увидела на месте, — высокий забор с колючей проволокой. Когда зашла на территорию, навстречу побежал парень со словами о том, что идет его жена, и обнял меня. Меня это не напугало, а позже я познакомилась с другими людьми, которые находились в интернате. Для них было новым опытом, когда пришел новый человек и начал общаться сразу с несколькими людьми. Многие вели себя нестандартно, но общаться с ними было интересно, и я провела весь день с бывшей учительницей и ее подопечными. А спустя семь лет после этой поездки мой друг отправил мне пост о том, что какой-то ПНИ ищет волонтера —мастера по женским стрижкам. Я сразу откликнулась, потому что долгое время думала о том, чтобы использовать свои навыки для помощи людям, — и оказалась в том самом интернате, где я была в 16 лет.

Это был физически тяжелый опыт — в день мне нужно было сделать стрижки для 30–40 человек

В период волонтерства я попала в отделение «Милосердие», где находятся женщины без возможности самостоятельно передвигаться. Это был физически тяжелый опыт — в день мне нужно было сделать стрижки для 30–40 человек. В учреждении есть государственный парикмахер, но, по словам женщин, он приходит к ним раз в месяц и просто бреет налысо около пяти из них. Во-первых, этого очень мало, а во-вторых, думаю, что женщине в любых обстоятельствах важно чувствовать себя красивой и нравиться себе, а короткая стрижка под мальчика — не то, чего бы им хотелось.

Я съездила в ПНИ, чтобы делать женщинам стрижки около пяти раз с промежутком в полтора месяца, но поняла, что не справляюсь с нагрузкой. Все осложнялось тем, что раз женщинам с ограниченной мобильностью трудно за собой ухаживать, то у многих на коже головы были корочки, отчего регулярно портились ножницы, а машинка для стрижки засаливалась. Одно дело — купить для такого волонтерства отдельную расческу, уже другое — когда понимаешь, что нужна отдельная профессиональная машинка для стрижки, которая стоит в районе 20 тысяч рублей, и несколько ножниц, причем цена самых простых начинается от 4 тысяч.

Зачем массажист, маникюрист и бровист ездят в колонии

Мысли о волонтерстве через профессиональную помощь оставались и когда я перестала ездить в психоневрологический интернат: если в целом нравится то, чем я занимаюсь, то почему бы не использовать эти навыки, чтобы помочь кому-то еще? При этом важно, чтобы помощь другим шла не через силу. Например, я хотела бы также помогать приютам, но коммуникации с животными мне достаточно, поэтому в таких случаях я предпочитаю просто переводить деньги в фонды.

Однажды я увидела в интернете объявление о поиске мастеров в индустрии красоты, которые готовы проводить мастер-классы в женских колониях. Организатор таких поездок — центр Александра Гезалова, выпускника детского дома, который стал делать проекты, оказывающие помощь людям в трудных жизненных ситуациях. Около 20 лет этот центр организует поездки в колонии с культурными мероприятиями, а еще, например, недавно собрал деньги на ремонт женского туалета в колонии.

«Гезалов-центр» привозит мастеров в колонии, чтобы обучить женщин прикладным навыкам, которые они смогут использовать — и не остаться без работы после выхода из колонии

Последние два года «Гезалов-центр» привозит мастеров в колонии Владимирской области, чтобы обучить женщин прикладным навыкам, которые они смогут использовать — и не остаться без работы после выхода из колонии. Вместе со мной ездят и другие специалисты: парикмахер, мастер тайского массажа, маникюрист, детский психолог.

Впервые я отправилась в ИК-1 Владимирской области — там находятся женщины, которые впервые оказались в местах заключения. Перед поездкой я волновалась, потому что не знала, что меня ждет. Изначально думала, что попаду в страшное место с серыми трехметровыми заборами и колючей проволокой. В итоге все оказалось намного лучше, чем я себе представляла. На месте нас очень мило встретили, провели экскурсию по территории — показали дом малютки с цветными граффити и церковь. Сама колония очень напомнила мне обычный пионерский лагерь.

Каждому мастеру предоставили свое помещение для мастер-класса. В комнате выставили стулья рядами, как в кинотеатре, куда сели женщины, а я встала перед ними и стала показывать на добровольце, как делать коррекцию бровей. Затем я предложила всем подойти ближе, чтобы лучше рассмотреть процесс, и тогда все оживились, начали задавать вопросы. Девушки рассказали, что, так как в СИЗО запрещены любые колющие предметы, некоторые девушки использовали вместо пинцета спички, а другие выщипывали брови ногтем и ложкой. В процессе общения я поняла, что все мои первичные ожидания о колониях и людях, которые в них находятся, были очень карикатурными. Девушки были очень приятными, не общались со мной на тюремном сленге и спрашивали, не страшно ли было к ним приезжать. Одна из заключенных даже подошла ко мне после мастер-класса и сказала: «Если бы мне предложили приехать в такое место, еще когда я была на свободе, то я бы отказалась».

После этого мы поехали в ИК-10 Владимирской области, где находятся женщины, отбывающие не первый срок. И если в первой колонии девушки были очень благодарны за отсутствие страхов и предубеждений в моей голове о них, искренне благодарили за мастер-класс, то здесь некоторые были манипулятивно настроены. Сложилось впечатление, что они не хотят узнать во время мастер-класса что-то полезное и воспринимают меня просто как мастера, который делает им бесплатную коррекцию бровей.

Так как это был мой первый опыт, я не совсем понимала, как себя вести, и не смогла сдержать напор желающих, чтобы на них показали процесс коррекции бровей. В итоге я очень устала, и по возвращении домой все фаланги пальцев были изрезаны хлопковой нитью — во второй колонии за два часа я сделала коррекцию бровей более чем для 30 женщин.

О том, как строится доверие

Мастера ездят в одни и те же колонии каждый месяц. Я сразу поняла, что не выдержу такой нагрузки, поэтому решила ездить раз в два месяца. Во время второй поездки в ИК-10 я решила отстоять свои границы. Сначала на мастер-класс собрались 15 женщин, но после того, как я сказала, что сегодня коррекцию бровей они будут делать друг другу самостоятельно, а я только подсказывать, их осталось только три. Но возникла еще одна сложность: им было страшно практиковаться друг на друге, ведь если девушка что-то сделает не так, то ей потом за это влетит от сокамерницы.

В процессе я поняла, что двое остались, потому что было неловко уйти, а еще у одной был реальный интерес. Ей предстояло выйти на свободу, и, по рассказам, после мастер-класса она еще целый месяц практиковалась и делала коррекцию бровей другим девушкам. Думаю, что именно из-за возможности в ближайшее время применить навыки на практике у нее, как и у женщин с небольшими сроками из первой колонии, было больше мотивации учиться чему-то новому.

Раз в СИЗО запрещены любые колющие предметы, некоторые девушки использовали вместо пинцета спички, а другие выщипывали брови ногтем и ложкой

Еще во время первой поездки мне посоветовали не спрашивать, как девушки оказались в колонии. Ведь если кто-то совершил действительно страшное преступление, будет очень трудно и страшно общаться с этим человеком. А когда не знаешь конкретики, просто понимаешь, что в жизни человека, стоящего перед тобой, были тяжелые события. Из-за этого я совсем не задавала личных вопросов, оставляла между нами дистанцию.

Подарки от заключенных

Большинство посетителей мастер-классов — абсолютно новые люди, ведь всего в ИК-1 и ИК-10 Владимирской области находится более тысячи человек. Тем не менее за несколько поездок появились те, кого я вижу из раза в раз, — эти женщины стали рассказывать о себе и самостоятельно сокращать дистанцию между нами. Даже если кто-то не будет присутствовать на самом мастер-классе, но при этом видит меня в колонии — начинает издалека мне махать и подмигивать. Такое расположение появилось не сразу, и я думаю, что оно связано и с тем, что я отстояла свои границы в наших с ними взаимоотношениях.

От редакции: Если вы практикующий мастер в бьюти-индустрии и готовы присоединиться к волонтерским поездкам в женские колонии, можете связаться с Виолетой*.

* Meta Platforms Inc., которой принадлежат Facebook и Instagram, признана в РФ экстремистской организацией, ее деятельность на территории страны запрещена.