Сергей Мазаев: «Вся музыка — это брачный рык гориллы»
«Queentet» музыканта выступит 20 января в Светлановском зале Дома музыки

Лидер групп «Моральный кодекс» и «Queentet» за свою карьеру успел не раз полностью сменить репертуар, но всегда оставался верен себе. Куражился ли он в образе рок-звезды или спокойно стоял на сцене в костюме с кларнетом в руках — каждая эмоция остается настоящей. Как раз перед большим концертом в Светлановском зале Дома музыки, который состоится 20 января, «Большой Город» порассуждал с артистом о том, как правильно называть свою музыку, существует ли джазовый вокал, и нужно ли всему этому учиться.

— В 2024 году вам исполнилось 65 лет, а группе «Моральный кодекс» — 35. даты внушительные, Подводили ли вы какие-то личные итоги?
— Я стер у себя в сознании понятие грех и дедлайн. У меня осталось только чувство ответственности, когда я должен кому-то. Тогда я мобилизуюсь и делаю что-то для того, чтобы не об****ть свое собственное имя — это самое главное. Если говорить с точки зрения эгоизма — а я советую людям поступать так. Надо делать все для себя всегда. Даже если ты делаешь для кого-то, то надо сделать лучше всех, чтобы твое имя осталось.
— Немного напоминает самурайский подход.
— Нам не нужны самураи. У нас русское мышление есть. От самураев мы очень любим японскую кухню, еще современная музыка японская очень интересная. А самурайство пускай у них там и живет. А вообще, в Японию хочется съездить, показать им свое искусство.
Когда ты доводишь свою музыку до состояния, когда она тебе нравится, значит, найдется кто-то еще, кому она тоже понравится
— Бывали там? Говорят, сейчас билеты подешевели.
— Не бывал, но тут меня именно причина поездки интересует. Зачем так далеко ехать, чтобы просто выпить?
— Конечно, концерты играть надо.
— Концерт сыграть надо, да, пообщаться с людьми эмоционально. Показать им свое животное начало. Сравнить. Мне кажется, все одинаково, что у нас, что там.
— А было ли у вас когда-нибудь желание все это эмоциональное общение вместе с концертами послать?
— Не послать все совсем, конечно, а отдохнуть хорошенько. Что, уйти в лес, что ли? Это такое очень бабуинское, очень молодежное эмоциональное состояние. Как у пубертатных школьников. К сожалению, многие люди так и остались в этом возрасте, не хотят расставаться с детством. Так до самой старости и живут.
Дело в том, что музицирование само по себе... Вот, говорят: «Как ты можешь петь одни и те же песни столько лет?» Во-первых, песни хорошие. Ну и потом, сам этот процесс. Он приносит физическое наслаждение. Я это понял окончательно, когда начал играть музыку со своим квинтетом. Наслаждение высочайшее — 100 раз ты играешь пьесу, 20 раз или один раз. Ты всегда можешь сыграть ее иначе. Так что с этим проблем нет у музыкантов.
А вот у людей, у которых, кроме денег, никаких целей в жизни нет, с ними вообще разговаривать неинтересно. Они не понимают ничего, что помидорами торговать, что почками соседа. А у нас есть предмет обожания, есть музыка. Что мы делаем? Мы себя развлекаем. Мы не думаем о том, что надо заработать, это все приходит само собой. Просто, когда ты доводишь свою музыку до состояния, когда она тебе нравится, значит, найдется кто-то еще, кому она тоже понравится. И вот мы так и работаем постепенно.

— Получается, вперед заставляет двигаться именно любовь?
— Да, да. Просто удовольствие от жизни. Хочется ведь состариться качественно. Не валяться где-нибудь трухлявой кучей в углу в ожидании капельницы. Хочется подохнуть где-нибудь на беговой дорожке или во время секса, или на сцене. Но как можно позже.
— Вашему квинтету уже 12 лет. Но вы ведь с детства занимались классикой?
— Да, потом бросил в 20, после службы в армии, поступил в МГУ. Решил не посвящать свою жизнь пыльной оркестровой яме Большого театра — это была моя мечта сначала как кларнетиста. Либо у Светланова в оркестре. Но потом познакомился со своими старшими товарищами в армии, которые уже закончили консерваторию, институт Гнесиных. Вообще, у меня была очень счастливая служба в армии. Я редко слышу подобное, чтобы люди радовались, вспоминая армию. Но для меня это были одни из лучших лет в жизни. И вот они мне говорят: «Чувак, да н***р тебе это надо. Все эти интриги. Подпиливание стульев, чтобы ты не сыграл соло. Будешь за поездку в Болгарию ходить в этот пыльный подвал». Ну и я поступил в МГУ на экономику зарубежных стран, учился там чуть-чуть, а потом с третьего курса уехал уже в рок-н-ролл.
Уже потом, в 1999 году, когда я начал избавляться от алкогольной зависимости, я взял кларнет и начал заниматься на нем. Встретил Федорова, за пару лет восстановил форму, начал поигрывать. Потом мы собрали квинтет с ребятами. И я вернулся. Конечно, я старался, чтобы с нами играли лучшие музыканты Москвы. Соответственно, я учился у них все это время и учусь до сих пор. Кажется, начал становиться приличным кларнетистом.
— Что вам нравится больше? Рок-н-ролл или все-таки кларнет?
— Нравится и то и другое, конечно. Быть молодым суперзвездой-рокером плохо, что ли? Тебя все любят, наливают, что хочешь делают.
— Можете ли вы назвать эти два музыкальных мира полярными относительно друг друга?
— Ничего подобного. Надо просто иметь самообладание. Просто это ведь редкий случай — был рок-н-ролл, была брошена музыка, а потом я опять ушел в академическую классику.
Хочется подохнуть где-нибудь на беговой дорожке или во время секса, или на сцене. Но как можно позже
— Вот вы говорите, что была брошена музыка. Получается, рок-н-ролл уже не совсем музыка?
— Конечно, музыка. Но она менее музыка, чем классика. В рок-н-ролле уже больше импульсивного животного начала. Естественно, есть изысканные группы, но все равно эта музыка качественно на порядок ниже, она более упрощенная. Эмоции более грубые. Вроде бы то же самое все, но можно дойти до тонкостей.
На самом деле ведь музыка была всегда. Это не человеческое изобретение, надо сказать, это эволюционировавшая способность животных к брачному пению, всякие пищалки, трещалки. Птицы красиво поют, те — мычат, те — рычат. Мы ведь тоже рычали. А теперь: «Я тебя люблю». (Поет на мотив одноименной песни «Морального кодекса».) Все равно о том же самом. Так что это и есть брачный рык.
— Вы бы могли так назвать свою музыку?
— Да. Вся музыка — это брачный рык бабуина. Хотя, лучше, гориллы, так посолиднее будет.
— Как тогда все это дело делить на жанры? Нужно ли это?
— Конечно, нужно. Тем более, это предмет разговоров и споров критиков музыкальных очень интересных. Им тоже надо давать заработать.
— Ну вот это как будто только для них и сделано.
— Ну ничего. Интересное развлечение. Ведь действительно существует тяжелая, громкая музыка. Существует барочная музыка. У Гайдна симфонии столовые. Для совокуплений камерная музыка. Камера — это спальня. Музыка звучала в спальне у этих вельмож. Или устраивают они пати — вот при встрече играет оркестр симфонию, потом вы сели жрать — вам столовую симфонию играют. У Гайдна есть 65 или 62 столовых симфонии. Ну и по койкам расходитесь — там уже квартеты играют в углу.
— На обложке вашей биографии стоит отметка 18+. Расскажите какую-нибудь из недетских историй.
— Да какие там истории. Всем хочется трахаться. И все по-своему обустраивают в этом смысле свою жизнь. Вот и всё. Мы стараемся обратить на себя внимание женщин с помощью красивых исполнений песен. Бреемся, одеваемся красиво. Кто-то другим способом, каждый бабуин свою самку находит. Ну и самочки бабуинов ищут, перышки чистят, всякие такие штучки.

— А есть ли какие-то истории, о которых вы все-таки жалеете?
— Сейчас уже трудно сказать. Я не согласен ничего менять, потому что я живу в полном кайфе, в полном счастье. Я нахожусь среди людей, которых очень люблю и которые меня любят, как я думаю и чувствую. Так что никаких откатов назад. Сам себе завидую. Всех своих женщин по-настоящему люблю. Если бы, конечно, были бы возможности, я бы всех их взял своими женами, сделал бы себе гарем. Но у меня есть жена, конечно. Как жену я люблю только жену. Так сказать в поэтическом смысле.
— У вас есть несколько детей. Как, по-вашему, нужно детям прививать занятие музыкой? Расскажите про свой опыт.
— Начинать нужно всегда только со строгой классики. Все гаджеты выкинуть к едрене фене и поставить настоящее пианино с деревянными клавишами, чтобы было правильное туше изначально. Потому что человека нужно учить чему-то с прицелом на то, что он станет в этой области гением. Поэтому учить нужно нормально.
С дочками я, к сожалению, киксанул, я просто не знал этого. А с младшим сыном я уже подготовился, нашел специально педагога, который специализируется на детях, который увлекает их этим занятием. Увлекли же меня, 12-летнего мальчика, заниматься кларнетом. Настоящие педагоги, все их помню поименно, это мои родители, те, кто меня сделал как музыканта.
Музыкальная школа, училище, консерватория. Все. Другого пути нет. Пусть вам люди потом рассказывают про джазовый вокал, про какую-то еще фигню. Это люди, которые не компетентны, они не понимают, что нет никакого джазового вокала. Бывает манера джазовая. А вокал — он один всегда. Все эти кружки разные. Вы когда видите рекламу курсов вокала с микрофоном в руке, вы можете сразу проходить мимо спокойно. Надо идти учиться к учителям. И никогда не бывает поздно. Я начал заниматься классическим вокалом в 50 лет, и вот до сих пор занимаюсь. А мне уже 65.
Сначала научитесь нырять, а потом мы вам воду в бассейн нальем
— Последний вопрос от моей мамы. Как у вас так получается красиво петь?
— Надо слушаться старших и учителей, надо учиться. Не знаю, насколько я красиво пою, потому что вашей маме виднее. Спасибо большое за комплимент ей. Я ведь подражал очень многим, когда играл в ресторанах, тогда было принято петь один в один. Мы коверкали свои голоса специально. Ну и в итоге мышечная система более-менее развилась. Но потом, когда я встретил педагога, который мне все это поставил на место. Только тогда я стал понимать, чем я вообще занимаюсь. Поэтому все эти разговоры о джазовом вокале и прочее... К Ларисе Долиной идите за этим всем, она большой любитель джазового вокала. Академия джазового вокала Ларисы Долиной. Сначала научитесь нырять, а потом мы вам воду в бассейн нальем.
* Meta Platforms Inc., которой принадлежат Facebook и Instagram, признана властями России экстремистской организацией, ее деятельность на территории страны запрещена.
Фотографии: Валентин Монастырский*/ «Моральный Кодекс»