Как незрячие люди запускают проекты, развивают медиа и помогают друг другу

Текст

Катя Полонская

Анастасия Щелокова

спортсменка, игрок женской команды по футболу среди незрячих

Мне 24 года, не вижу последние 10–11 лет. Из-за травмы в детстве я потеряла зрение на правом глазу, его не смогли вернуть, а в 13 лет из-за сильного стресса потеряла зрение и на левом глазу. Через год-полтора я уже начала самостоятельно передвигаться по Москве, сейчас для меня это не составляет труда.

С первого класса я ходила в специализированную школу-интернат № 1 для обучения и реабилитации незрячих и слабовидящих на «Алексеевской». Перед мамой стоял выбор: отправить меня в этот интернат или в № 5 на «ВДНХ», но врачи предупредили, что есть риск потери зрения. Мама отдала меня туда, где детей обучали Брайлю (шрифт Брайля — рельефно-точечный тактильный шрифт, разработанный для слабовидящих и незрячих людей. — Прим. ред.). Понятно, что в начальной школе я его использовала, он меня даже раздражал, ведь я еще видела. В детстве мечтала стать фотографом или дизайнером, что по понятным причинам стало невозможным. У меня спортивное образование, летом закончила университет, сейчас ищу работу. Я специалист по адаптивной физической культуре. С октября занимаюсь собственным проектом «Модные незрячие».

О гиперопеке и стереотипах

Моя мама — большая молодец, она не запрещала мне передвигаться самостоятельно, даже когда я сказала, что буду ездить одна по Москве. Когда умер отец, мама много работала — у нее и не было времени, нужно было обеспечивать семью. Я же не хотела останавливать свою жизнь — нужно было ходить в школу, на тренировки, в магазин. Я знаю девушек, которых до сих пор мамы возят на тренировки. Причем мамы не работают из-за этого: четыре часа в дороге туда-обратно плюс три часа тренировки. Для меня это дикость.

Гиперопеку я видела со стороны. Как-то я поднималась вверх по эскалатору на «Алексеевской», и мне помогла пожилая женщина. Она сказала: «Я еду на работу за дочкой». А ее дочери за 50 лет. Мне стало очень жаль эту бабушку. Может быть, уход за дочерью стал отчасти смыслом ее жизни. Но получается, она всю жизнь посвятила своему ребенку. А что будет с дочерью, когда матери не станет?

Я часто слышу: «Боюсь отпускать одну/одного, упадет с платформы» и так далее. Зрячие люди тоже оступаются, никто ни от чего не застрахован. Если человек в молодости не начал самостоятельно передвигаться, потом это будет сделать сложнее. Есть служба мобильности пассажиров в метро, я ей никогда не пользовалась. На мой взгляд, это хорошо для мам с колясками, например. Но вообще для незрячего даже опасно. В нашу школу-интернат приезжают, встречают детей и отвозят домой. Так человек не станет самостоятельным, это очень плохо. Есть такой стереотип, что если ты незрячий, то тебе все вокруг должны. Это губительная установка для самого незрячего.

Люди часто повторяют слово «инклюзия», но это не решение всех проблем. Допустим, у ребенка в классе появится инвалид-колясочник, сначала же нужно рассказывать о таких детях, учить общаться с ними. А если этого не делать, начнут обсуждать за спиной, ребенок с инвалидностью физически правда будет в классе, но останется чужим в социуме. Мне кажется, у нас очень плохое образование, если говорить о навыках общения. Хотелось бы, чтобы уже в садике с детьми деликатно обсуждали такие темы. Людям с инвалидностью можно помогать, если они просят помощи, но не нужно жалеть их и лить слезы.

Одна мама объяснит ребенку, кто такой незрячий, а другая скажет: «Не смотри и пальцем не показывай». Некоторые дети кричат, когда я прохожу мимо школы: «Смотри, слепая идет!» Было и хорошее. Как-то я шла к метро, рядом оказался мужчина с дочкой лет девяти, он спросил, нужна ли мне помощь, я ответила: «Да». Он спросил, можно ли взять меня под руку, и только после этого сказал дочери: «Помоги девушке дойти до метро, говори, где какая ступенька или порожек». Девочка не побоялась — молодец, и отцу большой респект. Лучше всегда уточнить, нужна ли помощь, можно ли взять под руку или лучше просто идти рядом. Это не только про незрячих, это про общение в принципе.

Люди удивляются, что я умею пользоваться телефоном, таксисты особенно шокированы этим фактом. Спрашивают: «Как, вы умеете звонить?» Нет, только пишу письма и бандероли отправляю

Blind Fashion

Летом 2021 года позвонили из «Действуй без барьеров» — набирали участников для обучения социальным проектам, мне эта инициатива понравилась. Татьяна Белова — создательница проекта, которым я сейчас занимаюсь, но моя тема была похожей. Мы объединились в команду и начали реализовывать проект о взаимодействии стилистов и незрячих людей. Незрячим иногда наплевать, как они выглядят. Отношение к себе и презентабельный внешний вид, на мой взгляд, взаимосвязаны. Если ты работаешь, ходишь на собеседования, общаешься людьми — на тебя смотрят, так или иначе оценивают и внешность.

Пока у нас есть база стилистов и заявки от незрячих, которых проект заинтересовал. В будущем, конечно, хотим организовать и чат, и, может быть, получится создать приложение. Ценник на услуги стилиста минимум от 3 тысяч рублей в час, мы договариваемся о большой скидке для незрячих. У нас есть методичка для стилистов, о том, как работать с незрячими. Стилист, по сути, становится тифлокомментатором на время шопинга (тифлокомментирование — услуга для незрячих людей и людей с нарушениями зрения, описание предметов, действий и явлений — всего того, что происходит на киноэкране или театральной сцене. — Прим. ред.).

В команде нас шесть человек. Я организую и контролирую встречи, модерирую группы, отвечаю на вопросы. Татьяна занимается сайтом, Юлия пишет про нас посты и новости, Елена тоже занимается организацией, Мария и Сергей разрабатывают методички для стилистов. У нас есть сайт и страничка в соцсетях — будем рады новым стилистам. Сейчас основная проблема — недостаточное финансирование. Проект хочется расширять, пока это все в рамках Москвы, даже не области, а нам уже писали из других городов, но помочь людям там мы пока не можем.

О повседневных делах

Люди удивляются, что я умею пользоваться телефоном, таксисты особенно шокированы этим фактом. Спрашивают: «Как, вы умеете звонить?» Нет, только пишу письма и бандероли отправляю.

Онлайн я заказываю еду и бытовую химию. Если говорить о покупке вещей, предпочитаю офлайн-шопинг. Даже будучи зрячей, я бы не стала покупать онлайн: одно дело — картинка, другое — как вещь выглядит в жизни. Одежду мне помогает выбирать молодой человек. Я выбираю по ощущениям, удобно ли мне, комфортно ли, ну и цвета я хорошо помню. Макияж не делаю. Научиться наносить макияж ровно, когда ты незрячая, очень трудно — мне легче сделать перманентный макияж бровей и нарастить ресницы.

Маргарита Мельникова

переводчик и общественный активист

Я незрячая с рождения. Мне 36 лет, я родилась в Орске, но последние восемь лет живу в Екатеринбурге. Так получилось, что я училась в обычной школе. Училась на слух, на память, пользуясь печатной машинкой и магнитофоном. Учителя писали на доске — мне прочитывали, что могли тактильно показать — показывали. Одноклассники помогали перемещаться из класса в класс, в уборную, в столовую. Никаких тактильных плиток, меток, брайлевских пособий не было. Шрифт Брайля я освоила намного позже, в 17 лет. Я окончила школу с золотой медалью, сама не понимаю, как это получилось, но вот она пылится, лежит в шкафу.

С 13 лет я хотела стать психологом, мечтала работать на телефоне доверия. Загвоздка в том, что в Орском гуманитарно-технологическом институте было всего два подходящих отделения: педагогика и психология, а именно — дошкольная психология. Все связано со сферой образования и работой с детьми, а мне это вообще не было интересно. Ехать учиться в другой город не было ни возможности, ни желания. В итоге я поступила на психологию и педагогику, учиться быстро надоело, но как-то дотянула эту лямку до пятого курса, тоже окончила с красным дипломом.

Меня были вынуждены взять на телефон доверия на два месяца по программе помощи молодым выпускникам. Оттуда меня, мягко говоря, попросили. Однажды начальница моего отдела сказала: «А что ты сюда ездишь? Что ты деньги на такси тратишь? Ты пособие свое по безработице, свою инвалидскую пенсию все равно будешь получать». Мне пригрозили написать в характеристике, что голос неприятный, что коммуникативные способности оставляют желать лучшего. Этим я была просто раздавлена. Еще одна причина, почему я не могла работать: после каждого звонка нужно было заполнять анкету, вместо меня бумаги от руки заполнять некому. Сначала из-за этой ситуации я злилась. Теперь скорее благодарна, что так сложилось. Я уже много лет работаю онлайн, моя профессия никак не связана с психологией.

Сейчас у меня несколько работ. С 2019 года тружусь в издательстве, отслушиваю аудиокниги, выявляю, где диктор неправильно ставит ударение, замечаю оговорки, дубли, технический брак. В год обрабатываю по 50–70 книг, и мне это не перестает нравиться. Книги самые разные, современная проза, фантастика и эзотерика, которую я терпеть не могу. Вторая моя деятельность — расшифровка, я из аудио перевожу в текстовый формат. Когда искала работу по расшифровке, отправила свое резюме 50 компаниям — одна ответила. Сейчас работаю в компании в RuFilms экспертом по качеству тифлокомментирования. Мне присылают фильм и текст тифлокомментария, я должна посмотреть фильм как незрячий зритель, найти в тексте стилистические и смысловые ошибки.

«Опиши мне»

Семь лет назад мы с Сергеем Сырцовым основали проект «Опиши мне». Суть нашего проекта такова: волонтеры с хорошим зрением и грамотной письменной речью создают текстовые описания изображений и видео. К изображениям относятся фотографии знаменитостей, картины, памятники скульптуры и архитектуры, мемы — все что угодно. Видео — клипы, короткие мультфильмы, короткометражные фильмы, социальные ролики, реклама, концерты, спортивные выступления. Мы берем на описание ролики не длиннее десяти минут. На мне редактура и работа с волонтерами, на нем — вся техническая часть и немного редактуры.

У нас более 22 рубрик на сайте, уже опубликовано 3 тысячи описаний, часть не размещается на сайте — это личные заказы, например фото семьи и друзей. Откуда берутся эти описания? Самый главный источник — это заказы наших незрячих пользователей. У нас есть и страничка на сайте, и бесплатное приложение для Android и iOS, его легко найти везде, набрав «Опиши мне». Волонтер может и сам что-то описать, мы всегда поощряем такую инициативу. Новые волонтеры нам, кстати, очень нужны, и изначальная профессия не так важна.

Тифлокомментарием мы это не называем, все же это текстовые описания, они никем не озвучиваются, не накладываются на видеоряд. Естественно, мы не можем проверить визуальную часть. Это немного субъективная сторона. Одно и то же видео каждый волонтер увидит по-разному, даже цвет для кого-то вишневый, для кого-то — сливовый. Но основное, думаю, все же совпадает.

До 2019 года мы справлялись только своими силами, с апреля 2019-го нам стал финансово помогать «Особый взгляд». А нужд у проекта много: оплата хостинга, содержание сайта, создание и обновление приложения. Сергей Сырцов сам разрабатывал сайт, как незрячий человек он освоил курсы по работе с платформой WordPress, а его зрячий младший брат помогал с визуальной частью.

Суть нашего проекта такова: волонтеры с хорошим зрением и грамотной письменной речью создают текстовые описания изображений и видео. К изображениям относятся фотографии знаменитостей, картины, памятники скульптуры и архитектуры, мемы — все что угодно

О внешней репрезентации и повседневных делах

Мне важно выглядеть опрятно и аккуратно, одеваюсь в классическом стиле, чтобы можно было пойти куда угодно. В общем, стараюсь одеваться к месту и в тему. Даже если бы я была модницей, покупать одежду онлайн бы не стала, все равно нужно потрогать, померить. У нас бывают заказы, кстати, когда просят описать одежду. На сайте магазинов есть описания, но они часто не подробные для незрячего человека. Какой принт, какой оттенок, как сочетается с другими вещами — этой информации просто нет. А вот смартфоны я спокойно покупаю онлайн, крупную бытовую технику — офлайн, прихожу в магазин и проверяю.

В интернете в основном я покупаю продукты. В магазин одна я не хожу, так как не ориентируюсь. На такси в магазин добираться не особенно удобно, да и не нужно. Последние пару месяцев пользуюсь «Сбермаркетом» — там я самостоятельно могу выбрать продукт и потратить на это столько времени, сколько мне нужно, никого не тревожа. Подарки близким тоже покупаю в интернете, чтобы никто не знал.

О стереотипах

Я часто перемещаюсь на такси, таксисты задают странные вопросы: «Незрячие могут на ощупь различать купюры? Как невозможно, там же метки, все прощупывается». Отвечаю, что не было бы тогда приложения определителей купюр — не переубеждаю.

Таксисты спрашивают: «Тебе же квартиру государство выдало, да?» Квартирный вопрос таксистов очень волнует, приходится их разочаровывать. Многие не верят и не знают, что незрячие могут самостоятельно общаться в интернете, меня спрашивали: «А кто тебе тексты набирает, а как ты смайлики ставишь, а мама твоя, наверное, читает, что я написал». Решается проблема просто, можно забить в гугле «Как незрячий пользуется смартфоном».

Анна Жукова

менеджер социокультурных проектов

Я незрячий человек с детства, но не с рождения: заболела, и болезнь дала осложнение на глаза. Это произошло не в самом раннем детстве, поэтому у меня есть представление о цветах, объемах, перспективе. И я вижу цветные сны. Я училась в специализированной школе, там застала совершенно потрясающий педагогический коллектив.

Дедушка, дядя, отец — все связаны с конным спортом, мое детство проходило на конноспортивных базах, и я, конечно, тоже хотела быть спортсменкой. Дедушка, кстати, был олимпийским чемпионом мира 1962 года в Риме по конным видам спорта. Я сама занималась гимнастикой и фигурным катанием, легкой атлетикой и плаванием, но в итоге решила связать высшее образование с историей.

Я очень любила историческую литературу. И в школе был замечательный педагог по истории, Валентин Лаврентьевич Шустов, он передал любовь к своему предмету нам, своим ученикам. С моей лучшей подружкой мы решили поступать на исторический. Я замахнулась на МГУ, тут сомнений как-то не было. Пять лет я проучилась в МГУ. Там жила в общежитии, за что я очень благодарна администрации. В группе мне очень помогали, как-то естественно и ненавязчиво.

Я училась в 90-е годы, компьютеры еще были не распространены, при этом нужно было как-то читать тонны литературы. Меня выручала мама, она начитывала мне нужные статьи на кассетный магнитофон, а я прослушивала и конспектировала. Маме огромное спасибо, без нее я бы никак не окончила университет: только к одному семинару нужно было изучить от пяти книг. Диктофон очень выручал, на все лекции я с ним ходила. Преподаватели разрешали, сейчас с этим сложнее — все дружно помешаны на авторских правах. Конечно, эти лекции я использовала только для собственного обучения.

После университета я устроилась на работу в библиотеку для слепых на «Проспекте Мира». Попала в методический отдел, занималась исследованиями среди незрячих посетителей, потом перешла в издательский отдел — выпускала книги по Брайлю для поздноослепших детей, занималась репродуцированием — переводила плоскопечатную литературу в формат Брайля. Сканировала книгу, переводила в текстовый формат, форматировала текст в брайлевский, распечатывала. Издавала ежемесячный журнал «Детское чтение», подбирала литературу для поздноослепших людей, она отличается другими настройками печати по Брайлю, там больше промежутки между символами и строками. После работала менеджером по подбору персонала, была амбициозная задумка трудоустроить всех незрячих Москвы и Московской области. Проект потом закрылся.

«Диалоги в темноте»

Когда я узнала о »Диалогах в темноте», начала работать там на фрилансе. Это международный проект, появившийся в Гамбурге, его вдохновитель — немецкий профессор Андреас Хайнеке. В проекте работают только незрячие люди, я туда попала после работы на паралимпиаде в Сочи. Идея такая — в темноте проводятся бизнес-тренинги для больших и маленьких компаний. Как считается, темнота помогает лучше усваивать материал. За десять лет у нас прошло огромное количество тренингов по сплочению команды с разными компаниями от «Мегафона» до банка «Юникредит». Сейчас мы используем темноту не только как обучающий, но и как развлекательный компонент: появились концерты, спектакли, интеллектуальные игры. В «Концерте в темноте» участвуют зрячие артисты, все выступают вживую. Наш лозунг — «Культура доступна каждому». Мне кажется, это очень важные слова.

Во время пандемии мне порекомендовали пройти курс в «Особом взгляде». Дома было тяжело, хотелось какой-то деятельности, и возникла такая потрясающая возможность. Курс был по гугл-таблицам, в моей работе они тоже используются. Все анкеты и инструкции написаны для тех, кто не очень хорошо владеет компьютером. У меня не было шанса что-то упустить, сегодня активно пользуюсь всем.

Про меня говорят в третьем лице: «отведите, посадите» и так далее. Как будто я не живой человек

Про образ и повседневные дела

Я никогда не стремилась быть на кого-то похожей. Главное — быть довольной самой собой, тут теряются такие категории, как «модно» или «немодно». Я почти не пользуюсь косметикой в плане глаз и бровей, так как хожу в очках, но крашу губы и делаю маникюр. Вдохновителем для меня всегда была мама, она формировала мой вкус, и я до сих пор могу с ней посоветоваться. У меня сын, он уже довольно взрослый парень, ему 21 год. Пока он рос, я спрашивала советы, и сейчас он достаточно часто мне помогает — ухожу на работу, а сын может мне подсказать, что помада криво нанесена. Недавно моя мастер по маникюру посоветовала мне светло-изумрудные ногти, сын наложил вето: он воспринимает меня немного консервативно.

Раньше пользовалась «Яндекс.Маркетом», но в какой-то момент они обновили приложение, и для меня, как для незрячего пользователя, пропала опция «Добавить в корзину». Тогда я перешла в Wildberries. Многие удивляются, как я заказываю вещи. Например, мне нужна юбка. Сначала читаю описание и отзывы, потом заказываю несколько вариантов, уже дома примеряю и подбираю, что больше нравится. Я уже не только себе, но и подругам, коллегам по работе могу подобрать вещи, все довольны. В общем, покупаю онлайн одежду, обувь, косметику и продукты. А вот с лекарствами не все так гладко, «Сбер Аптекой» я недовольна. Хотелось бы, чтобы это приложение доработали, доступ к лекарствам должен быть у всех.

О стереотипах

У нас на работе есть проект «Люди In», где мы разрушаем стереотипы, просто рассказывая о себе. Мне не нравится, когда на мне концентрируют внимание как на незрячем человеке. Если нужна помощь, незрячий человек попросит, но когда ее навязывают — это ужасно. Важно предлагать, но не навязывать. Часто люди пытаются помочь в рамках своего понимания, но всегда лучше спросить. Мир спасет диалог, люди должны учиться договариваться и понимать друг друга.

Если я нахожусь со зрячим или слабовидящим человеком, часто обращаются именно к этому человеку, минуя меня. Про меня говорят в третьем лице: «отведите, посадите» и так далее. Как будто я не живой человек. Это, наверное, самое обидное и раздражающее. Часто женщины старше меня уступают место в общественном транспорте, иногда делают это очень навязчиво и настырно. Почему незрячий человек обязательно должен сидеть? Ноги и руки у меня в порядке.

Я достаточно мобильный человек, передвигаюсь по городу самостоятельно с тростью, поэтому лишняя опека мне не очень нравится. Сейчас легче перемещаться по городу и пользоваться разными услугами: у моего дома светофор стал звуковым; удобно, что делают тактильные полосы у платформы в метро и звуковые точки у социально значимых объектов.

Регина Филатова

психолог

Я родилась в Ленске, в 18 лет я переехала из Якутии в Курск. Ленск — маленький город, никакой инфраструктуры там, конечно, не было. Я была на домашнем обучении, но числилась в обычной школе: либо ко мне приходила учительница, либо я к ней. Одна учительница читала мне разные курсы по предметам. К девятому классу я начала общаться и с другими педагогами, потому что надо было сдавать экзамены. Я окончила школу без троек и сдала экзамены, проблем не было. Брайля не было, училась благодаря компьютеру. На ноутбуке был установлен Screen Reader — озвучивающая программа, которая позволила мне спокойно пользоваться компьютером. Все изложения, сочинения и диктанты я набирала на клавиатуре.

Я очень хотела уехать из Ленска, потому что понимала: надо жить самостоятельно. Я поехала учиться в Курский музыкальный колледж. Это специализированное заведение для незрячих, и я подумала, что в моей жизни должно быть такое заведение, раз не было интерната. Мое знакомство с незрячими произошло еще до колледжа, в интернете. Но частью социума я себя почувствовала именно в колледже.

Распространено мнение, что незрячий должен быть либо музыкантом, либо массажистом. До подросткового возраста я была подвержена стереотипам и собиралась петь, конечно же. Вокал мне нравился, но не настолько, чтобы этому посвятить жизнь. С моей социализацией этот стереотип как-то сам сломался. На вокал я в итоге не попала, училась по классу балалайки. Обучение было комфортным, здания колледжа и общежития соединены переходом, это удобно. И в самом городе я почувствовала разницу, в Курске чаще сталкиваются с незрячими, люди спокойно реагируют на человека с тростью. Некоторые учреждения оборудованы, есть надписи на Брайле.

Я получаю высшее образование специального психолога. Специальный психолог как раз работает с людьми с инвалидностью, занимается их реабилитацией. Работает в тандеме с тифлопедагогом, сурдопедагогом или олигофренопедагогом (тифлопедагог — специалист по обучению и воспитанию детей с нарушениями зрения, также занимающийся реабилитацией поздноослепших; сурдопедагог — специалист по обучению и воспитанию глухих и слабослышащих детей, проводящий реабилитацию детей с кохлеарными имплантатами; олигофренопедагог — специалист по обучению и воспитанию детей с нарушенным интеллектуальным развитием. — Прим. ред.), зависит от ситуации. Еще можно работать в центрах, сопровождать людей с инвалидностью. Сейчас я самозанятая, работаю помощником психолога. До этого этого работала на фрилансе, писала статьи.

Об опыте материнства

Я в разводе, воспитываю сына Максима одна. В общем-то, я основательно взяла трость, когда родился сын. Поняла, что не хочу никого ни о чем просить, хочу максимально самостоятельно ориентироваться, я, по сути, самоучка, кто что показывал — ото всех понахваталась. До курсов «Особого взгляда» я нигде не училась.

Мне кажется, никогда нельзя быть до конца готовой к рождению ребенка. Когда я забеременела, было страшно, знала, что возможна послеродовая депрессия. Я не могу сказать, что планировала ребенка — так случилось. И мысли разные были: я молодая, оканчиваю колледж, не хватает поддержки, как мне со всем этим справиться? Все же главная трудность незрячих родителей — неуверенность в себе, нередко вызванная внушаемыми стереотипами. Меня травмировало прежде всего отношение близких, зрячих родителей: «Вы не справитесь, вы не сможете, а как вы будете, а дайте лучше мне или живите со мной». Очень сложно за пару-тройку лет что-то объяснить людям, у которых сформировавшаяся картина мира. Я до сих пор не в полной мере понята и услышана, спасает расстояние.

Конечно, специфические сложности есть. Приходится иногда объяснять сыну, что, например, я не могу с ним порисовать или помочь с игрой, если она не озвучивается. Мы проговариваем это, и нередко. Он все еще иногда спрашивает: «Мама, а когда будешь видеть?» Тогда отвечаю и объясняю, по мере взросления он лучше все понимает. Когда сын мне с чем-то помогает, не устаю его благодарить.

Если мы будем молчать о своих проблемах, они не будут решаться. Нам нужно выходить на улицы и говорить: пандуса нет, дороги кривые, светофор не звенит. Простая истина, но действовать — лучше, чем бездействовать

Об «Особом взгляде» и бытовых делах

Когда я узнала о курсах для мам «Особого взгляда», сыну было уже три года. Мы с мужем ходили на обычные курсы для родителей. Из полезного недавно была онлайн-встреча незрячих родителей. Марта Любимова из «Особого взгляда» как раз была спикером, более опытные мамы были экспертами, а беременные или планирующие детей задавали вопросы. Тема вебинара — «Поход в поликлинику», обсуждали, как просить или не просить о сопровождении, как взаимодействовать с педиатрами и другими врачами.

Курсы по пространственной ориентировке «Особого взгляда» мне помогли — очень жаль, что раньше о них не знала. Я училась техникам владения тростью, читать звуковые и тактильные карты — в них мне, кстати, до сих пор тяжеловато разбираться. Все эти техники добавили уверенности. Там же я прошла курс по кулинарии и самообслуживанию. Марта Любимова обычно приезжает всего на пару недель, за это время нужно успеть со всеми поработать. Марта показывала разные мерные емкости, как ими пользоваться, как приспособить под себя эти вещи. Потом готовили блюда — от простых к сложным. Сейчас с готовкой у меня проблем нет, хоть я готовила и до, все равно было полезно.

Все, что можно купить онлайн, покупаю онлайн. Открыла для себя «Сбермаркет», на айфоне удобное приложение, неспешно все читаю, не отнимая время у консультанта. У того же «Самоката» плохая доступность приложения, пользоваться им просто дольше и сложнее. Одежду же выбираю офлайн, со знакомыми или одна, советуясь с консультантом.

Об инклюзии и медийном пространстве

Хочется, чтобы зрячие люди лучше нас понимали и не боялись за близких, потерявших зрение. Хочется, чтобы незрячие люди знали, что, оказывается, все возможно. Для ознакомления с проблематикой можно послушать подкасты Tiflo.info, почитать «Типичного незрячего» — полезные, на мой взгляд, проекты, на ютьюб-канале Tiflo.info я веду эфиры.

Мне кажется, будет готово общество — будет и среда. Причем общество с обеих сторон. Многие незрячие люди оправдывают те негативные проекции, которые на них вешают, это самосбывающееся пророчество. «Мне все должны, раз я не вижу» — эту позицию зачастую воспитывают родители в детях. Такие люди могут отталкивать общество от себя. И есть зрячие люди, которые буквально шарахаются и от незрячих, и от других людей с инвалидностью. Это может быть связано с разными мыслями от «если со мной это случится, как я буду жить?» до жуткого «они второй сорт». Инклюзия — очень размытое понятие. Если мы будем молчать о своих проблемах, они не будут решаться. Нам нужно выходить на улицы и говорить: пандуса нет, дороги кривые, светофор не звенит. Простая истина, но действовать — лучше, чем бездействовать.