Интервью: Аня Рыжкова

Техмина Госкар, руководитель британского Центра исследований кураторства, решилась разрушить вертикаль между музеем и аудиторией и провела радикальный эксперимент. Она придумала курс для тех, у кого не было шанса профессионально научиться кураторству в университете, и впустила эти группы волонтеров в музеи региона Корнуолл в 300 километрах от Лондона. Как кураторство перестало быть мужской профессией, с каких вопросов стоит начинать разговоры о коллекциях и почему право на эти вопросы стоит предоставлять дилетантам, Техмина рассказала «Большому Городу».

Разговор состоялся до 24 февраля.

— Вы курируете выставки уже около 20 лет. Интересно, вам бывало скучно в музеях в детстве?

— Я выросла в центре Лондона, рядом с большими музеями, куда мы часто ходили с родителями. Всегда была очарована прошлым, особенно объектами старины.

В конце 80-х в британских музеях было очень мало детских программ. Иногда мы приезжали на выставку всем классом, нам просто показывали экспонаты — и все, ничего особенного. Когда я приходила в музеи, мне нравилось это чувство: ты попадаешь уже во взрослую среду, а вокруг тебя множество старых ценных вещей. Кто скучал, так это мои родители — хотя им тоже нравилась история, иногда они просто оставались ждать меня в машине, чтобы я не тащила их по залам. Так что мой интерес был по-настоящему живым. В итоге я получила историческое образование в Саутгемптонском университете, а потом докторскую степень. Я работала в архиве, организовала несколько выставок, стала директором Кураторского исследовательского центра и, можно сказать, стала зависимой от музеев.

— каким вообще было сообщество кураторов 20 лет назад, когда вы только пришли в профессию?

— Очень узкая группа людей, в основном мужчины — все со своим специфичным интересом к коллекциям. Я часто работала с промышленным наследием, например с экспонатами, которые рассказывали о горнодобывающей промышленности в Великобритании. И я обращала внимание на то, что истории звучали как будто бы от имени мужчин, с очень мужской точки зрения, хотя в этих отраслях было немало женщин. Но с тех пор мужское доминирование в кураторстве встречается все реже, а наша профессия заметно помолодела.

Думаю, это связано с тем, что роль куратора изменилась. Раньше непременно нужно было быть специалистом в горных породах, в окаменелостях, декоративном искусстве или живописи, а посетитель как будто бы должен был много читать и приходить подготовленным. Я бы сказала, что сейчас кураторство — это производство опыта. А формы могут варьироваться — выставки, ивенты для сообществ, диджитал-проекты.

— Можно сказать, что отношения между музеями и аудиторией были вертикальными?

— Да. Музеи воспринимались как безусловный авторитет. Сейчас же все больше людей готовы критиковать нас, хотя не все люди в музейном сообществе это чувствуют и могут признавать, например, что результаты исследования, к которому много лет обращались, на самом деле не точны.

— Ваш проект Citizen curators как раз не выстраивает вертикалей. Вы стали привлекать к кураторству людей без специальных навыков и образования — тех, кто еще недавно был простым посетителем. Как вы пришли к этой идее?

— Я выросла в Лондоне, но после жила в разных частях Англии, в том числе в совсем маленьких деревнях. И я заметила, что только крупные города дают людям возможность научиться кураторству — если у тебя нет доступа к университету со специальной программой, посвященной музеям, ты не получишь профессию. У жителей Корнуолла, где я провела несколько лет, не было никакого шанса научиться кураторству тоже. И я подумала: почему бы не сделать курс, который бы стал для людей этим входом в профессию, причем с нуля? Такой курс, где можно начать с самых базовых вопросов. Зачем нужен музей? В чем смысл его коллекции? Почему он все еще существует? Я выиграла грант от организации Arts Council England, чтобы провести такой эксперимент — в каком-то смысле даже радикальный.

— Интересно, что для эксперимента вы выбрали именно Корнуолл. В чем особенность этого региона?

— В регионе примерно 540 тысяч жителей, и все они поделены на маленькие комьюнити. Когда Великобритания выходила из ЕС, Корнуолл считался один из самых бедных регионов Европы. От Лондона до Корнуолла добираться часов шесть, и туристы приезжают сюда за живописной природой и фотографиями у моря — в год регион может посетить до 5 миллионов человек. Место очень красивое, но непростое для жизни. И иногда кажется, что существуют сразу два Корнуолла — для тех, кто здесь на выходные, и для местных, которые говорят на своем языке и гордятся своей культурой, но живут бедно. Работы мало, она низкооплачиваемая и зависит от туристического сезона. Мне стало интересно, смогут ли музеи поддержать жизнь местных комьюнити.

— Что происходит, когда туристы уезжают?

— Лето подходит к концу, и музеи постепенно закрываются аж до Пасхи. Меня это очень расстраивало: если ты живешь в Корнуолле, наверняка тебе не захочется бродить по музеям именно тогда, когда там толпы туристов.

Во многих музеях в Корнуолле есть всего два-три штатных сотрудника и несколько волонтеров. Надо понимать, что, в отличие от крупных государственных музеев, маленькие часто хранят вещи, которые очень дороги местному сообществу, и это другой подход к коллекциям. Волонтеры — в основном пенсионеры — часто смотрят на работу в музее очень традиционно. Молодых ребят в музеях было мало, потому что время работы музеев часто совпадало с их учебой.

Я попробовала сделать пилотный запуск проекта на базе Королевского музея Корнуолла — одного из самых старых в городе Труро. Разработала программу, которая охватывала и исторические исследования, и принципы хранения экспонатов, и способы интерпретации коллекций. Мне было важно, чтобы график нашей работы очень гибким, и так в волонтерской группе появилось много молодых людей — до 26 лет. Мы собирались каждую неделю и осваивали новый материал — не в формате лекций, а в формате дискуссий.

— Вам удалось по-новому посмотреть на коллекцию музея?

— Например, группа наших волонтеров обратила внимание на несколько вещей из Китая в коллекции музея. Оказалось, что эти вещи привезли проповедники христианства, которые ездили по колониям Британии и за их пределы. Музей постоянно рассказывал об этой части коллекции просто как о предметах китайского искусства, но посетители не знали, как эти предметы оказались в Корнуолле. И если бы наши волонтеры не задались таким вопросом во время одной из дискуссий, этот пробел не был бы заполнен. Задавая новые вопросы, нам удалось немножко переосмыслить коллекции и других музеев в Корнуолле — проект не остановился на пилоте, и новые группы волонтеров стали учится кураторству еще в шести музеях Корнуолла.

— как вообще формулируются эти вопросы?

— Философия такого «гражданского кураторства» — дать волонтерам возможность самим выбирать, какие вопросы важны, а какие второстепенны, и не ограничивать их свободу. И чем разнообразнее группа, тем лучше результат такого взаимодействия между кураторами — у нас были студенты и пенсионеры, были те, кто переехал в Корнуолл совсем недавно, и коренные жители. Они учились друг у друга. И даже я училась у них.

— помните момент, когда вы впервые увидели, что ваш эксперимент приносит удовольствие кураторам?

— Мы просили участников рефлексировать и говорить об эмоциях на всех этапах. И было видно, что многих наших кураторов больше всего завораживает вот этот закулисный эффект, когда можно полистать каталоги, посмотреть базы данных, побывать в запасниках музеев.

В нашей программе за три года поучаствовали около 100 волонтеров, 82 дошли до конца, и я поняла, что все затевалось ради самого процесса, а не ради какого-то видимого результата внутри музея. Кто-то спустя полгода занятий получил работу в сфере искусства. А кто-то признался: «Мне всегда казалось, что я обожаю музеи, а теперь вижу, что это не так — я устал». И я очень ценю эту честность. Мы привыкли думать, что музеи должны нравиться всем.

— Можно ли сказать, что за полгода одна группа волонтеров-кураторов способна хотя бы немного расширить аудиторию музея?

— Я думаю, мы сделали несколько шагов по направлению к этому. Мы протестировали так называемую культурную демократию, кураторы помогали музею принимать решения и произвести что-то новое. Если мы посмотрим на музеи в Корнуолле в целом, вряд ли увидим какие-то заметные изменения — и не всем нравится, когда я это признаю. Но после того, как программа закончилась, мне было интересно узнать, кто чем занимается теперь. И оказалось, что многие вернулись в музеи в качестве волонтеров, хотя до проекта этим не занимались. Были ли те, кто не захотел дальше помогать музеям? Были.

— Что лично вы считаете главным результатом своего эксперимента?

— Результат, который можно подержать в руках, — это наш иллюстрированный зин. Мы назвали его громко — Cornish National Collection. Мы хотели показать, что можно стать куратором коллекции, которая будет представлена на бумаге, а можно, например, курировать «экспонаты», которые ты никогда не соберешь в одном зале — фильм, музыкальное произведение, чья-то личная история или целое здание. Сейчас наш зин продается в разных музеях Корнуолла, но его можно пролистать и онлайн.

обложка: Museum of Cornish Life