Автор: Даша Митякина

В феврале в издательстве No Kidding Press вышел роман канадской писательницы Шилы Хети «Каким быть человеку?». Это coming-of-age портрет городской молодежи в лице разведенной женщины, которая пытается написать пьесу, а также понять, как вообще жить. После болезненного и многолетнего процесса публикации текст вошел в список must-read-автофикшена, получив множество хвалебных и разгромных отзывов. The New York Times назвал роман «неклассифицируемым», включив Хети в список 15 писательниц, которые определяют облик литературы XXI века. «Каким быть человеку?» обновляет классический романный жанр и показывает, что гениями могут быть все, а искусству необязательно быть прекрасным.

Магистрального сюжета нет — полотно текста складывается из философских рассуждений и историй реальных людей, превращенных в персонажей книги. В романе автогероиня Хети Шила работает в салоне красоты после развода, пишет пьесу и тусуется с художниками Торонто 2000-х. Одной из главных сюжетных нитей становится динамика дружбы между художницей Марго Уильямсон и Шилой — они вместе работают в мастерской, принимают наркотики, подбадривают друг друга и обсуждают искусство. Другой аспект книги — отношения Шилы с Израэлем, художником с «линией губ настоящего извращенца». Формальный же повод к началу и концу рассказа — «Конкурс уродливой картины», шуточное состязание-эксперимент между Марго и ее партнером Мишей (перформер и писатель Миша Глуберман).

Одиссея идентичности: «Зачем мы вообще устраиваем эти вечеринки?»

Автогероиня Хети уже несколько лет не может закончить пьесу о состоянии женщины — всю жизнь она интересовалась мужчинами, а супружество оставило ее с «удушливым ощущением того, что я проживаю чью-то чужую жизнь». Это логичным образом фрустрирует Шилу и заставляет ее бесконечно искать ролевые модели. Шила — отчасти ненадежный нарратор: ее мнение может меняться в течение нескольких абзацев. Она и не самый приятный компаньон, который в своих размышлениях уходит то в манию величия, то в глубины самобичевания.

При этом ее автогероиня очень понятна в своей человечности. Шила сравнивает себя с другими, стремится казаться крутой, прокрастинирует, бросает начатое, постоянно меняет планы и желает стать гением, чтобы «перестать париться, что я подброшу в этот мир еще больше дерьма». Поиск ее идентичности часто связан с апроприацией черт других людей. Любимыми виньетками героини становятся фразочки Марго («Да какая разница!» и «Он всего лишь очередной мужчина, который пытается меня чему-то научить»), а покупка давно желаемого диктофона оказывается мотивирована тем, что у постановщика ее пьесы такой же.

Шила, с ее личностными озарениями и поиском себя, не отличается от своих друзей, художников и интеллектуалов Торонто 2000-х годов. Они заняты одними и теми же вопросами: зачем делать искусство? как преуспеть в арт-мире? где пролегает граница между подлинностью и воспроизведением? Их пространство современного города полно интеллектуальной болтовни на вечеринках, изменяющих сознание веществ, секса и саморефлексии. Они постоянно влияют друг на друга, а взрослый мир после колледжа не соответствует их ожиданиям. Вопрос, который задает Миша, оказывается актуальным для всех: «Неужели никому, кроме меня, не кажется странным, что мы учились в Гарварде, учитывая то, какой жизнью мы живем сейчас? Я живу с девушкой в скромной квартирке над магазином бикини в Торонто».

Каким быть роману?

Одновременно философское исследование и дневниковая исповедь, роман максимально приближен к самой жизни. Шутливые эпизоды перемежаются транскрибированными диалогами и фрагментами имейлов, бытовыми действиями протирания рук полотенцем и поездок по городу на велосипеде. Референсами самой Хети во время работы были журнал Forbes, Библия и фильмы немецкого кинорежиссера Вернера Херцога. Текст разрозненный: автогероиня Хети постоянно пускается в лирические отступления, фрагментарные воспоминания; на первый взгляд многие сцены кажутся необязательными, а сюжетные линии ни к чему не приводят. Заложенное в романе расшатывание жанровых норм иронически отмечает сама героиня еще на первых страницах: «Мы живем в эпоху великих мастеров минета. Каждая эпоха знаменательна собственной формой искусства. Говорят, девятнадцатый век отличался романами».

На самом деле в тексте Шилы Хети нет ничего случайного — его внешняя расхлябанность отражает экзистенциальный поиск героини. Неудавшаяся пьеса превращается в прозаический текст, разделенный на акты, антракты и интерлюдии. Стремление к состоянию свободы в человеческой жизни — в ее проявлениях обычного, случайного, смешного, неловкого, скучного — приводит к свободе формы искусства.

Новизна формы и содержания привела к тернистой истории публикации. После многолетнего процесса работы, который включал в себя карточки и множество черновиков, редактор предыдущей изданной книги Хети консервативно заключил, что лучше бы этому роману никогда не выходить в свет. Текст все же был опубликован в Канаде несколько лет спустя, а публикация в США еще двумя годами позже цементировала его вхождение в современный канон — в своем отзыве для Los Angeles Review of Books американская писательница Крис Краус даже называет роман современным «Дон Кихотом». Сравнение этих двух текстов уместно. Роман Сервантеса принято считать новаторским в истории жанра, его действие происходит в современной писателю реальности, границы между вымыслом и действительностью размываются, а авторский голос рефлексирует саму форму романа — как и в «Каким быть человеку?».

«Мир боится надвигающихся пьес»

Мир героев Хети определяется селебрити-культурой успешных людей. Когда Марго и Шила едут на выставку современного искусства в Майами, они идут на концерт Peaches и даже сталкиваются с Киану Ривзом; у Шилы есть одержимость высказываниями и жизнями великих людей, которые «добились этого». Обсуждая Отто Ранка («от самой идеи произведения искусства откажутся!»), Такаси Мураками и Хармони Корина («смешной до колик»), подруги постоянно заняты обдумываниями их стратегий и персон. Для них ясно, что успех в сфере искусства имеет строгие критерии: покупают ли твои картины богатые коллекционеры на выставках, есть ли у тебя PhD изящных искусств, переехал ли ты в Нью-Йорк, чтобы стать кем-то? Но такая институционализация искусства показана в мире Хети скорее с негативной стороны: коллекционеры покупают так много картин, что приходится вешать их поочередно, а постановщики пьесы Шилы едут в Африку, чтобы «рассказать истории африканских женщин. Они все такие серьезные».

Роман Хети во многом посвящен тому, каково быть женщиной в искусстве — по обе стороны его создания. Марго становится музой Шилы, позволяя ей записывать их разговоры, чтобы понять, как говорят женщины — во многом их диалоги посвящены рефлексии исторической привилегированности мужчин-творцов: «Шила: Как у всех этих художников, про которых мы читаем, — у тех, что были женаты по пять или шесть раз, — хватало времени и на бурную жизнь, и на то, чтобы заниматься искусством? Марго: И при этом сидеть на героине?».

Центральный вопрос заглавия разбивается на множество вопросов о природе творения: каким может быть произведение искусства в наше время? каким быть роману? обязательно ли произведение искусства должно быть прекрасным? В начале Шиле кажется, что да; она хочет создать «прекрасный объект», куда бы вложила накопленный жизненный опыт, а искусство, по ее мнению, «обогащает нашу жизнь, насыщает нашу жизнь красотой».

Но что насчет уродливого искусства? Что насчет обычно-уродливых жизней? Ее героиня утратила эмоциональную близость с матерью, обсуждает свои сны с юнгианской терапевткой и занимается БДСМ-сексом с плохим художником. Только приняв свой опыт и отказавшись от поиска ролевых моделей, она может начать писать и почувствовать себя собой. Выясняется, что каждый может быть гением в своей области, а вовремя задавать нужные вопросы важнее, чем находить точные ответы.

Миллениалы и антигероини

Сравнение «Каким быть человеку?» с другими культовыми романами о современной молодежи неизбежно. Повествование от первого лица привилегированной белой девушки, которая ненавидит мир, — похожая оптика в популярном романе американской писательницы Отессы Мошфег «Мой год отдыха и релакса». Как и в случае с текстом Хети, его сюжет прост: молодая девушка работает в сфере искусства в Нью-Йорке и решает провести год в сонной коме антидепрессантов с помощью пособия по безработице и наследства. Осознание собственной банальности и кризис идентичности приводят к решению стереть себя, переродившись; ее обломовский сон становится самосохранением от реальной жизни. И хотя «Мой год отдыха и релакса» намного более укоренен в исторической и политической реальности (президентский срок Билла Клинтона и теракт 11 сентября), романы Мошфег и Хети схожи: в центре находятся условные антигероини, которые испытывают сложность навигации в современном мире, строят женскую дружбу и борются с саморазрушением.

Одна из самых коммерчески успешных летописцев-миллениалов в романной форме — ирландская писательница Салли Руни. Ее книги продаются выдающимися тиражами и адаптируются в сериалы (в мае 2022-го выходит экранизация ее дебюта «Разговоры с друзьями»). Несмотря на то что Руни пишет про дублинских студентов, а Хети — про торонтскую арт-тусовку, их объединяет фокус на описании молодости в эпоху позднего капитализма. Им обеим присущ интеллектуализм и критический подход к современности — вопрос «Что значит быть человеком?» во многом похож на главный вопрос «Что такое нормальность?» второго романа Руни «Нормальные люди», принесшего ей мировую известность. Хети, как и Руни, изучает то, как внешние обстоятельства и другие люди влияют на нас — будь это друзья, любовники или экономические кризисы — и как можно строить индивидуальную жизнь в эпоху глобализации.

обложка: No Kidding Press