Автор: Вера Борисова

Медиаторы, которые помогают зрителям познакомиться с выставкой и лучше ее понять, появились в российских музеях современного искусства несколько лет назад. В отличие от обычных экскурсоводов они стремятся выстроить диалог со зрителями, найти тот подход к восприятию произведения, который будет им ближе и понятнее. Медиатор, искусствовед, иллюстратор, исследователь форм взаимодействия с современным искусством Мария Колпакова рассказала «Большому Городу» о своей работе.

О термине

— В России это понятие как будто появилось из воздуха. В отличие от Европы у нас это не исторически сложившаяся система, а во многом движение энтузиастов, которые хотят просто и доступно рассказывать о современном искусстве. Кроме того, в нашей профессии всегда была проблема с терминологией. Понятно, что «медиация» — иноязычное слово. Есть несколько исследователей, которые называют явление mediation, art mediation, cultural mediation. Внутри научного сообщества существуют разногласия в трактовке этого понятия. Одни воспринимают медиацию как формат музейного образования, другие подразумевают под ней перформанс, который вовлекает зрителя и делает его соучастником искусства. Иными словами, из пассивной точки переключает на активную, заставляя чувствовать себя частью музейной институции.

Многие задаются вопросом: «Вытеснит ли медиация экскурсию?». На мой взгляд, такое вряд ли произойдет, потому что у аудитории могут меняться потребности и запросы, но некоторым экспозициям экскурсия подходит больше, нежели медиация. Экскурсия — это заученный рассказ, в основе которого лежит знание. Есть выстроенная драматургия выставки, отклонения от которой невозможны. Кроме того, экскурсовод стоит как бы над слушателями подобно учителю. Медиатор же изначально находится наравне со зрителями, но у него есть специфические знания. Медиатор — мостик, который соединяет одну и другую сторону прекрасного. Если человек выбирает подобную профессию, он сразу должен понять и принять тот факт, что никогда не будет над — только между. С медиатором зрители могут спорить и выстраивать диалог исходя из внутренних самоощущений. Он же, в свою очередь, должен заработать доверие, но не борьбой, а диалогом.

Некоторые люди путают медиацию с медитацией, поэтому думают, что будут заниматься йогой в музее

Если экскурсовод — человек, который должен много знать в определенной сфере, то для медиатора мало обладать знанием. Необходимо иметь общую насмотренность. Медиация подобна большому архиву. В ее основе лежит диалог, поэтому важно быть готовым к абсолютно любому вопросу: о фильме, о книге, о выставке, которую, может быть, еще не видел. Особенность независимой медиации заключается в том, что я не отношусь к какой-либо институции, а сотрудничаю с музеями или арт-пространствами на проектной основе. Медиация подразумевает постоянное выстраивание связи с посетителем. Например, если это медиаторский тур, то я заранее оглашаю выставки, которые мы посещаем вместе с группой. Мы переходим от одного музея к другому, параллельно обсуждая, что такое современное искусство, почему экспозиция сейчас актуальна, в чем ее преимущества и недостатки.

Некоторые люди путают медиацию с медитацией, поэтому думают, что будут заниматься йогой в музее. Не все институции пока готовы говорить о проведении подобного формата знакомства с искусством. Есть две точки зрения на это. Одни сразу заявляют в афише, что у них есть медиация, считая себя модными в культурном деле. А другие, более консервативные называют это экскурсией-диалогом, экскурсией-прогулкой, по сути, имея в виду то же самое. В любом случае люди сейчас нуждаются в диалоге. Он действительно происходит: посетители задают вопросы, высказывают свое мнение, дискутируют друг с другом.

Как стать медиатором

Раньше я была классическим посетителем медиации: что-то знаю, люблю, интересуюсь, но до конца не понимаю. Потом начала заниматься углубленно и решила, что хочу сделать это своей основной профессией, поэтому, отучившись в бакалавриате журфака МГУ, поступила на искусствоведа в Академию имени Штиглица в Петербурге. Я была участницей четвертого сезона кураторской школы Avant-Garde LAB 4, которая проходила в Еврейском музее в 2020 году. Мечтала стать куратором на Уральской индустриальной биеннале современного искусства, но меня не взяли из-за нехватки опыта. Несмотря на это, все равно приехала в качестве участника, познакомилась со многими представителями музейного дела. Через некоторое время мы стали с ними сотрудничать, а после случайно появились новые контакты, дружба с представителями других галерей и арт-пространств.

С лета 2021-го начала заниматься проектной медиацией и продолжаю по сей день. Как независимый медиатор работаю с MYTH Gallery, фестивалем Art Weekend. Если мы говорим о медиациях в государственных институциях, то зачастую они самостоятельно обучают сотрудников под себя. Например, подобное можно встретить в «ГЭС-2», где существует факультет медиации V–A–C, музее современного искусства «Гараж», а также в Русском музее. Кроме медиаторов, форматы и содержание туров в Доме культуры «ГЭС-2» разрабатывают приглашенные художники и эксперты из самых разных областей. Тем не менее, чтобы рассказывать об искусстве, необходимо иметь какую-то академическую базу в качестве искусствоведа или культуролога.

Себя я считаю медиатором-художником с точки зрения постоянного творчества, создания чего-то нового совместно с другими. При общении с людьми открываешь и себя заново, и их подталкиваешь к самоисследованию.

Медиаторский день выглядит так: до встречи со зрителями общаюсь с куратором или художником. Если уже вела медиацию по этой выставке, то заостряю внимание на тех моментах, о которых больше всего спрашивали другие группы. Специальной процедуры подготовки нет. На медиацию может прийти и один человек, и десять, мы можем посещать один зал или сразу несколько выставок. Неизменным остается то, что тур начинаем с небольшого знакомства. Успех экскурсий зависит ведь и от количества участников. Медиация подобна школьному классу, где продуктивную связь можно выстроить только с пятью-семью человеками.

Доходы

Конкретно мне медиация не приносит больших доходов. Либо это бесплатная история, либо получаю деньги от медиаторских туров, которые посещают несколько человек. В сумме получается около 3–5 тысяч рублей за показ. Каждому это стоит около 600–800 рублей плюс билет на выставку. Медиации я стараюсь проводить один-два раза в неделю. К этому может добавиться тур по выходным. В период, когда мало выставок,  работа бывает и два-три раза в месяц. Если мы говорим о независимом медиаторстве, а не постоянном сотрудничестве с продвинутыми институциями вроде «ГЭС-2» или «Гараж», то подобная работа не может приносить более 15 тысяч рублей в месяц.

Для меня это дело, которое ты настолько любишь, что готов им заниматься даже за небольшие гонорары. Финансовый вопрос осложняется еще и тем, что нет единой концепции, как учить медиации. Из-за этого медиаторы не могут до конца подтвердить свою профпригодность, а культурные институции — проверить их. Независимые медиаторы не могут зарабатывать как среднестатистический музейный работник, потому что галереи пока не сформировали точное понимание о профессии и ее заработной плате.

Посетители

Всегда стараюсь ставить себя на место человека, который хочет познакомиться с тем или иным видом искусства. С разными и непохожими друг на друга людьми мы ищем точки соприкосновения. У меня была группа, где одна часть — одухотворенные, разбирающиеся в искусстве люди, а другая — две случайно забредшие на выставку женщины. Я им рассказываю о части инсталляции «Цветной песок», а они смотрят на меня с полным непониманием и вопросом в глазах: «Что делать?». В таких случаях строю диалог на каких-то общих моментах: что нравится, что кажется красивым и некрасивым. Так зарождается разговор о прекрасном и безобразном. В конце медиации группы подготовленных и неподготовленных сошлись в чем-то одном. Они продолжили диалог отдельно от меня, за которым я впоследствии с интересом наблюдала.

Часто приходят люди, которые пытаются показать, что они знают больше тебя

Иногда на медиацию приходят закрытые люди. Кто-то может испытывать стеснение. В подобных случаях всегда говорю, что здесь нет неправильного мнения или позиции, а также не существует глупых вопросов. Тем не менее сложные вещи стараюсь объяснить простыми словами — говорю о первичной реакции от увиденного. Иногда бывает, что самое чуждое и далекое однажды может стать любимым, если начнешь им действительно заниматься.

В моей практике не было острых моментов, когда кто-то кричит: «„Черного квадрата“ не существует!» Но зачастую приходят люди, которые пытаются показать, что они знают больше тебя. Тогда возвращаешь их в русло медиации, напоминая: это диалог, а не зачет на сессии в университете, где нужно получить «отлично» у строгого преподавателя. На выпады я реагирую так: «Вау! Как здорово, я не знала об этом». Чаще всего люди, которые пытаются тебя в чем-то уличить, хотят большего внимания, которое стоит им уделить.

Зритель может быть неправ, но никто не запрещает ему высказаться. Но «мне не нравится, и все» — детская позиция. Я не считаю, что зритель всегда прав. Получается какое-то угождательство. Медиации на одной выставке с разными группами будут очень отличаться. С одной группой говоришь о любви и чувствах, а с другой — о спорте.

Если встречаются совсем грубые зрители, тогда пытаюсь вернуть разговор в мирное русло. Медиация — не насильное занятие, всегда можно встать и уйти. Также есть посетители, которые раскрываются под конец тура. Они будут молчать все время, а после начнут рассказ на 30 минут о том, что увидели и почувствовали. На одной из медиаций со мной была женщина, которая на протяжении всей сессии вдумчиво слушала и задавала нетипичные вопросы, а в конце сказала: «Вот вы уверены, что современное искусство развивается в правильном направлении? Почему это прогресс, а не дегресс?» Мы с ней долго стояли и разговаривали о том, что такое прекрасное и безобразное, разбирали вопросы эстетики. После долгого обсуждения она мне ответила: «Не могу сказать, что я изменила свою точку зрения, но спасибо, это было интересно. Я подумаю над этим».

О политике и культуре

Недавно я работала на выставке Егора Федорычева «Бастион». Экспозиция посвящена происходящему сейчас в мире. Инсталляция выглядит жутковато: воссоздается атмосфера заброшенного общественного места. Сама конструкция состоит из четырех пилонов, а на фоне звучит давящая музыка, будто взрываются снаряды. Многие зрители, когда только заходят в зал, с некой забавой относятся к увиденному. «Похоже на туалет», — говорят некоторые из них. И с саркастическим лицом начинают высмеивать современное искусство. В таком случае я отступаю и делаю шаг назад. Если видите творчество подобным образом — это ваша точка зрения и право. Основа этой выставки — пацифистское эссе Эрнста Юнгера «Уход в лес», а также труд Алена Бадью «Этика. Очерк о сознании зла». Во время медиации мы говорим о том, как в человеке сочетается добро и зло.

Сложности с рассказом могут возникнуть при работе в государственных институциях, где все-таки сохраняется цензура, несмотря на всю предоставляемую свободу. Но, когда являешься независимым медиатором, все зависит от личной позиции. Знаю ребят, которые закрывают на происходящее глаза и говорят только про искусство. Многие прекрасно понимают, что каждая сфера жизни общества зависит от другой. Я никогда не транслирую свои политические воззрения на зрителей. Ни в коем случае нельзя заниматься пропагандой, насаждая свое мнение с помощью экскурсий или туров. Так или иначе любую сессию все равно начинаешь с ассоциаций: «Вас эта музыка пугает? Что вы испытываете?» Но если разговор заходит на эту тему, то я не прячусь, а говорю прямо.

обложка: Seventyfour — stock.adobe.com