«Преступление и наказание»: Так плохо, что не вырубишь топором
Рассказываем, почему новый сериал не приняли ни критики, ни зрители
2 ноября, после нескольких переносов, в Сети наконец-то вышли «Преступление и наказание» — новый сериал Владимира Мирзоева, режиссера «Топей», откуда в новый проект перекочевали Иван Янковский и Тихон Жизневский. Очередная экранизация романа Достоевского перенесла действие в современную Россию и добавила артхауса. Что из этого получилось? Кинокритик Иван Афанасьев рассказывает, почему новый сериал не приняли ни критики, ни зрители и что с ним не так.
Автор: Иван Афанасьев
«Преступление и наказание»
К очередной экранизации «Преступления и наказания» не имеет совершенно никакого смысла подходить с точки зрения соответствия оригинальному тексту. Хотя бы потому, что до этого мы видели с десяток других, и все они в разной степени дотошности переносили великий роман Достоевского на экраны.
Интересно, кстати, что за рубежом место действия почти всегда переносили в страну происхождения фильма и осовременивали героев. Например, Аки Каурисмяки в своей дебютной картине 1983 года перенес действие книги в Финляндию того времени, которая переживала период расцвета экономики, построения политической концепции «общества всеобщего благосостояния» и, как следствие, возросшей покупательной способности населения. На таком фоне история Антти Рахикайнена (местный Раскольников), который не трогал топором никаких старушек-процентщиц, а пришел к виновнику смерти его невесты и застрелил того из пистолета, была историей бунтаря, который противопоставил себя обществу бездумного потребления.
Владимир Мирзоев, снявший новую версию «Преступления и наказания», с одной стороны, не так радикален — тексту он следует не дотошно, но аккуратно, оставляя основные события на месте, пускай и перенося действо вслед за Каурисмяки в современность. Разве что по дороге вводя в сюжет мотивы других произведений Достоевского: тут есть, допустим, Черт из «Братьев Карамазовых», который неотступно следует за Раскольниковым (и не только за ним), подговаривая того на убийство Алены Ивановны. Таким образом режиссер аккуратно и лаконично решает вопрос с тем, как не превратить сериал в бесконечный внутренний монолог героя с собой и совестью — это, может, и хорошо, ведь иначе зритель утомился бы слушать эту аудиокнигу, дополненную в меру изобретательным визуальным рядом.
С другой стороны, это одно из спорных решений, которое только выглядит компромиссным, а в итоге ставит крест на сериале, убивая его ключевой аспект — моральные дилеммы, с которыми сталкивается Раскольников, произнося мысли, которые порой нет-нет да и появлялись в головах каждого из нас.
Как из этой ситуации пытается выйти Мирзоев? Превращает действо в своего рода трип, коллективное сновидение персонажей Достоевского, в котором смешались в кучу юнгианская символика, аллюзии на современность и междустрочная критика социалистического государства. Сам постер сериала своей цветовой гаммой наводит на мысли о советском флаге, разве что вместо серпа и молота — топор (а красный цвет, конечно, символизирует пролитую кровь, но не рабочий класс). В остальном — почти побуквенно: убийство капиталистки-процентщицы, идея малых жертв во имя всеобщего блага и даже камео Ленина (что?). Намек понятен, но вопрос остается: при чем тут вообще «Преступление и наказание»?
Да как будто и ни при чем. В том и проблема сериала — любопытные с виду идеи перекрикивают друг друга, идут каждая в своем темпе и играют в бесконечный тяни-толкай. С одной стороны, тексту почти соответствует, но при этом, не зная общей канвы сюжета, ни за что не догадаешься, о чем на самом деле это произведение. От Достоевского тут остался свиной хрящик, номинальный фундамент, на котором Мирзоев строит свое собственное здание — монументальное, как ему кажется, но в итоге получается колосс на глиняных ногах.
Он пытается идти в ногу со временем — например, расширяет сюжетные линии Сони Мармеладовой и Дуни Раскольниковой, делает их полноценными героинями, которые борются за свою идентичность и женственность. При этом они настолько скучные (надо уметь заставить Любовь Аксенову быть такой неубедительной), что лишь утяжеляют повествование.
Актеры играют так, словно режиссер слишком буквально понял слово «сцена» и превратил все в дикую смесь традиционного драматического и авангардного театров. Герои слегка экзальтированные, потерянные, какими и подобает быть действующим лицам сновидения (им и является сериал). Однако они словно не понимают, как им существовать в этом насквозь условном, нереалистичном пространстве — а зритель не понимает в ответ, как на это все реагировать на протяжении аж десяти серий.
Нет ничего плохого в переосмыслении литературного произведения, как и в том, чтобы начисто переписать оригинальный текст: в конце концов, книге от этого хуже не станет. Плохо — это когда режиссер, которому выделен полный карт-бланш, забывает о чувстве меры, теряет первоначальную концепцию и уходит в пьяную авторскую импровизацию, в которой сам черт ногу сломит. И тут все более чем объективно: критикам сериал не нравится, зрители, судя по рейтингам, тоже не в восторге. Кажется, «Преступление и наказание» просто не получился — ни как сериал, ни как некое высказывание, ни как стриминговая арт-инсталляция на тему произведений Федора Михайловича.
Отдельно стоит сказать про хайп с переносами даты выхода. Который, по ощущениям, был порожден искусственно, чтобы создать как можно больше шума из ничего. Крамолу, при всем желании и должном складе ума, можно разглядеть хоть в Чебурашке, хоть здесь: хотя бы в идее того, что жизнь в России похожа на какой-то бесконечный жуткий кошмар с горящими домами, чертями и кровавыми банями. Но, честно сказать, бывали сериалы и пострашнее — тут если уж кому и возражать, то наиболее сообразительным членам КПРФ. У остальных же зрителей, очевидно, новая версия «Преступления и наказания» ничего, кроме недоумения и вопроса «зачем мне это смотреть?», не вызывает.
Фотографии: «Кинопоиск»